Подвиг продолжается

— Кузьма Антонович-то? Он хороший. Много добра людям сделал. Уж не знаю, когда только он и спал. Милицией руководил, да еще к тому же командиром истребительного батальона нашего района был. Видал на пятнадцатом доме мемориальную доску про этот батальон?

— Ага, — подтвердил Саша. — Там написано, что здесь размещался истребительный батальон, который в августе 1942 года отстаивал тракторный завод. Бабушка, ну расскажи про все! Ну что тебе, жалко?!

— Да ну тебя! — с мягким укором произнесла Елена Григорьевна. — Тяжело про это, внучек, рассказывать. Сердце кровью обливается. Сколько у людей горя было... И какое ты время выбрал? Эдак мы проговорим и обед не успеем сготовить. А скоро папа и дедушка с завода придут. Аленушка из школы прибежит. Чем их кормить?

— Они не обидятся, — заверил Саша. — Ну, бабушка, милая. Расскажи, пожалуйста... — Внук с мольбой заглядывал Елене Григорьевне в глаза.

— Ох и настырный ты у меня! — развела руками она, сдаваясь. — Ну слушай, только, чур, не перебивай. А то собьюсь и забуду, о чем говорить. Дело, значит, было ночью в субботу, 22 августа 1942 года... — Елена Григорьевна умолкла, охваченная воспоминаниями. В ту далекую августовскую ночь ни она, ни многие другие еще не знали, какое тяжкое испытание выпадет завтра на долю Сталинграда...

* * *

Капитан милиции Костюченко откинулся на вытертую спинку сиденья машины, положил на колени портфель.

— В управление, Лена, — приказал он и устало закрыл глаза.

Газик стремительно помчался по затемненным улицам. Косясь на дремавшего начальника, Лена сбавила скорость. «Пусть поспит немного», — подумала она. Но Костюченко неожиданно открыл глаза:

— Поторопись, Лена. Совещание срочное. Прибавь газу.

Костюченко опять откинулся на сиденье, но не спал. Мысленно он прикидывал, чем вызвано это ночное совещание у начальника областного управления милиции Н. В. Бирюкова. На всякий случай надо быть готовым к любому вопросу. И про эвакуацию все точно доложить. И про охрану объектов. И чем опергруппы занимаются. «Обязательно попрошу начальство ребят поощрить, — рассуждал про себя Костюченко. — Хотя бы за этого немецкого лазутчика на Мечетке. На тракторный, сволочь, самолеты наводил ракетами...»

Машина резко затормозила.

— Что такое? — встрепенулся Костюченко.

— Военный патруль. Фонариком светят, приказывают остановиться, — пояснила Лена.

К газику с двух сторон подходили бойцы в касках, с винтовками.

— Кто такие? Документы! — потребовал старший.

— Милиция, — ответил Костюченко, подавая удостоверение.

Когда машина отъехала, Костюченко негромко попросил:

— Ты не забудь, напомни мне завтра. Справку надо тебе на машину. А то будешь одна ехать, посмотрят на твой комбинезон, да по ошибке отберут машину для какой-нибудь части. Ходи тогда, доказывай.

— Напомню, Кузьма Антонович, — откликнулась Лена.

Возле управления Костюченко выпрыгнул из машины.

— Возьми вот, — протянул он шоферу свою телогрейку. — Совещаться, может, долго будем. Ложись подремли.

Лена отогнала машину в сторону. От реки тянуло прохладой. Голубоватые лучи прожекторов стремительно перекрещивались в небе, падали в Волгу, выхватывая из тьмы то борта катера, то лодку, то верхушки деревьев на противоположном берегу.

Время в ожидании текло медленно. Лена незаметно задремала.

— Эй, товарищ! — разбудил ее громкий голос. — Не найдешь огоньку?

Возле кабины стояли двое шоферов с милицейских машин.

— Не курящая, ребята!

— Ну, что с бабы спросишь! — усмехнулся высокий и повернул к своей машине.

— Не скажи, Гена! — вступился второй. — Говорят, отчаянный она водитель... Ну, ладно. Ты слушай дальше. Подоспели мы вовремя. Выставили охрану возле магазинов. Смотрим, типы подозрительные появились. Думали, наверное, раз бомбежка, так и милиции не будет и тащить можно. Ан не вышло...

Светало. У входа в управление размеренно прохаживался часовой. Вдруг открылась дверь и, громко переговариваясь, на улицу высыпала группа людей.

— Поехали, Лена! — крикнул Костюченко. — Завезешь меня в отделение, потом домой, отдыхай, управляйся с делами. А к обеду — на работу.

— А вы как же, Кузьма Антоныч!

— Мне сейчас не до сна, — устало махнул рукой Костюченко. — Дел много.

Лена намеревалась постирать, выкупать дочку, приготовить мужу обед, однако не пришлось. Утром за ней прибежал посыльный.

Самолеты со свастикой с раннего утра бомбили село Орловку, что севернее тракторного. Оттуда все утро доносились взрывы.

— Едем в Орловку, — глухо проговорил Костюченко, когда Лена вбежала в кабинет. На столе лежали автомат и каска. С автоматом был и начальник военно-учетного стола Валериан Костерин. В каске лицо его показалось Лене непривычно суровым.

Она заскочила к дежурному за пистолетом и, на ходу затягивая ремень, бросилась в гараж...

Машина мчалась по пыльной проселочной дороге. С крутого пригорка уже было видно, как рушились объятые пламенем дома. Жители метались, спасая добро, выгоняя на улицу скотину.

— Ну, паразиты! — заскрежетал зубами Костерин.

— Становись к церкви! — показал рукой капитан и на ходу открыл дверку газика.