Подвиг продолжается

Отыскав свободное место, Бирюков небрежно отодвинул пустые стаканы, снял фуражку и, положив ее перед собой, заказал графинчик вина, суп, жареную рыбу. Он проголодался и с жадностью набросился на горячий суп.

За соседний столик уселись два крестьянина. Они были навеселе, но шумно потребовали еще водки. Один из них пьяно икнул и горестно сказал:

— И-и... Жизня наша полушки не стоит. Слыхал, Емельяныч, вчерась ночью Кирилла Хромова того...

— Что «того»?

— Кокнули, вот те и что!..

Бирюков отхлебнул вина и сделал вид, что усиленно закусывает рыбой.

— Живой он, гутарят. В больнице мается...

— Вона что! И скажи на милость, ведь видал я его, как он в город собирался тулупы продавать.

— Х-а-а-рошие тулупы у него были! За мешок муки жизни порешили, а?

Бирюков допил вино и тяжело склонился головой на стол. Емельяныч с трудом пододвинул стул к соседу и заплетающимся языком предупредил:

— Т-с-с. Могут услыхать...

— Паря нализался. Вишь, носом клюеть. Гутарят, што Сенька его укокошил... И на базаре Сеньку видали...

«Какой же это Сенька? Здешний или «нет?» — думал Бирюков, продолжая прислушиваться к разговору соседей. Но мужики занялись водкой, потом заговорили о дождях не ко времени, о ценах...

И снова Бирюков шатался по шумной площади, но без толку. Пора было идти в хутор Бурковский проведать Орлика, договориться о ночевках.

И вдруг где-то поблизости заиграла гармонь. Захлебываясь, она выводила знакомый мотив. До боли сжалось сердце Бирюкова, нахлынули воспоминания... Служба со старшим братом в красном конном полку, жестокие схватки в гражданскую войну.

Бирюков невольно повернул на звуки гармошки. Из-за угла выскочили два всадника на взмыленных лошадях.

— Берегись! — крикнул передний.

Бирюков отпрянул к плетню. Его обдало горячим дыханием лошади и бурой пылью. Когда он подошел к большому дому, веселье было в разгаре. В кругу под задорные возгласы лихо отплясывали парень и девушка, высокая, стройная, с толстой светлой косой.

— А ну умори его, Наталья! — кричали со всех сторон. — Умори лешака длинноногого!

Девушка действительно уморила парня, но Бирюкова это мало интересовало. И здесь он ничего не услышал. Уже затемно он понуро побрел восвояси. Чей-то шепот привлек его взимание. Под развесистым кленом в густой тени дома стояли парень с девушкой.

— Ну, мне пора. Папенька заругает. Не провожай, не надо...

И девушка торопливо зашагала по улице. Бирюков узнал плясунью Наталью, и озорная мысль мелькнула у него в голове. Он вдруг преградил ей дорогу.

— Не страшно одной-то, а, Наташа?

— А чего бояться-то? — бойко ответила девушка.

— А вдруг грабители!?

— У меня брать нечего. — Усмехнулась она и вдруг строго спросила: — А ты-то откуда взялся?

— Был на базаре, да вот припозднился, твоею пляской любовался. Из города я.

— А в городе что делаешь?

Бирюков осторожно ответил вопросом на вопрос:

— Московскую улицу знаешь?

— Никакую не знаю. Я в городе еще ни разу не была.

Бирюков облегченно засмеялся.

— Ну, как соберешься, загляни ко мне, я продавцом в магазине...

Они дошли до перекрестка.

— Мне пора, — просто сказала Наташа. — Приходи еще... Мы каждый вечер собираемся.

— Постараюсь...

«Одно знакомство состоялось», — теперь уже весело подумал Бирюков, соображая, как докладывать начальнику...

— На первый раз неплохо, — сказал Акинтьев, выслушав первое сообщение. — Значит, Сенька, два всадника подозрительных, ну и, как ее там, Наташа, что ли?

Бирюков кивнул.

— Ну что ж, продолжай в том же духе...

4

Осенний вечер опускался на село. В голубеющей вышине курлыкали журавли. Бирюков переложил в карман куртки наган и, не торопясь, пошел к тому дому, где вчера встретил Наташу. На скамейке и на бревнах несколько парней и девчат, переговариваясь, лузгали семечки.

— Вечер добрый, — поздоровался Бирюков.

— Здорово, коль не шутишь, — за всех ответил высокий вихрастый парень. — Зачастил ты к нам.

— По ушки втюрился в Наташку лавочник, — бойко выкрикнула одна из девчат. Все засмеялись. «Значит, уже рассказала, — мелькнуло у Бирюкова. — Это неплохо».

Вскоре пришел прихрамывающий гармонист лет тридцати. Был он молчалив, но играл лихо. С его приходом стало веселее. Девчата пели, плясали...

Наташа пришла на вечеринку позже всех. Кивнув Бирюкову, она подсела к гармонисту и попросила:

— Сыграй мою любимую.

Гармонист растянул меха. Наташа запела:

Там, вдали, за рекой,
Уж погасли огни,
В небе ясном заря загоралась...

Неожиданно послышался цокот копыт. «Что это? — забеспокоился Бирюков. — Опять всадники? Неужели? А может, простое совпадение. Не спеши. Думай, думай, Николай».

С вечеринки он возвращался с Наташей.

— Опять мне одному ночью идти, — удрученно сказал Бирюков. — Признаться, побаиваюсь грабителей.

— Не золото, случайно, носишь с собой? — насмешливо спросила Наташа.

— Кто же его знает: у меня на лбу не написано, золото я несу или пустые карманы протираю.

— А ты не бойся!

— Оно-то, конечно... Но, говорят, есть тут такой Сенька. Его все боятся...

— Подумаешь, Сенька, — протянула Наташа.

Бирюков уловил в ее голосе настороженность и снова спросил: