Подвиг (Приложение к журналу "Сельская молодежь"), т.6, 1985 г.

Он молча, потерянно глядел на нее. Обеспокоенная выражением его лица, она стиснула губы, чтобы не сказать еще чего-нибудь такого, думала она, что могло вконец его расстроить. Затем неловкими движениями попыталась вновь взяться за спицы и нитки. Тем временем у входных дверей кто-то звонил и громко стучал, однако они не обратили внимания на шумное заявление о себе неожиданного гостя. Брат и сестра оставались неподвижными в креслах, всецело погруженные в свои мысли, до тех пор, пока в салон не вошла прислуга. И ее появление они заметили лишь тогда, когда она с испугом обратилась к ним:

— Они здесь!..

Прислуга остановилась посреди комнаты бледная, с открытым ртом, словно вдруг задохнувшись.

Брат и сестра одновременно вздрогнули. Первой отозвалась Мария. Крепко сжав подлокотники кресла, исполненная надежды, прерывисто спросила:

— Господи, и он с ними?

Девушка вроде бы пришла в себя, закрыла рот, но вид у нее оставался сконфуженным, очевидно, ее смутил вопрос. Ее блуждающий взгляд встретился со взглядом человека, сидевшего в коляске, тот спросил:

— Это наш Людвиг со своими товарищами?

Девушка перекрестилась.

— Иисус-Мария, герр Йозеф! Разве бы ноги отнялись у меня от страха перед нашими... перед нашим Людвигом?! — Она шагнула ближе к нему и, снизив голос, добавила: — Это они... Те, что приехали на грузовике... Понимаете, герр Йозеф, те страшные люди, из-за которых вы велели мне опустить шторы на окнах и запереть на ключ двери...

Йозеф побледнел и немо смотрел в открытый рот девушки, словно ее слова не доходили до него. А та, глядя то на него, то на его сестру, которая тоже вдруг замерла в своем кресле, продолжала панически рассказывать:

— Вооружены до зубов, герр Йозеф... Они звонили и стучали. Неужели вы не слышали? Шарят по двору и ходят вокруг дома. Если их не впустить, они выломают двери, фрау Мария... Герр Йозеф, я...

Человек в коляске неожиданно поднял голову и, хотя был очень бледен, спокойно сказал:

— Гертруда, откройте двери и проводите этих людей сюда.

Мария изумленно посмотрела на него и покачнулась, готовая упасть, однако так и осталась сидеть, вцепившись руками в корзинку с рукоделием, и чуть слышно произнесла:

— Йозеф...

Девушка стояла неподвижная и испуганная. И ее и Марию из оцепенения вывел треск входных дверей. Мария выпрямилась в кресле, судорожно вздрогнула и, словно освободившись от страха, резко встала:

— Йозеф, я выйду к ним... Им следует сказать, что Йозеф Краус... — Ей не удалось закончить мысль. Она оторопело смотрела на двустворчатые двери салона, которые распахнулись настежь, словно от порыва ветра. Перед ней стояли трое вооруженных людей в полосатой тюремной одежде. От их вида она снова утратила хладнокровие, и ноги у нее подкосились. Чтобы не упасть, она опустилась в кресло, однако как загипнотизированная продолжала смотреть в их страшные лица с неестественно крупными глазами, от холодного, пронизывающего взгляда которых ее охватил озноб и задрожали руки.

В дверях с автоматами наперевес стояли Мигель, Саша и Жильбер.

Старый Йозеф чуть повернул коляску и оказался лицом к лицу с ними. Стараясь, насколько это было в его силах, оставаться спокойным, оглядел их одного за другим и произнес:

— Йозеф Краус, архитектор... Моя сестра, фрау Мария Краус, и наша прислуга... Добрый день... — Заметив, что все трое недоверчиво смотрели на дверь за его спиной, которая вела из салона в другую половину дома, он добавил: — В доме больше никого нет...

Не обращая внимания на это его замечание, Жильбер спросил:

— В каких родственных отношениях вы находитесь с Людвигом Краусом?

Старик распрямил плечи и заметно дрожащим голосом сказал:

— Людвиг — мой сын... Если вы имеете в виду доктора Людвига Крауса.

Сестра его собрала силы, чтобы вмешаться в разговор.

— Йозеф, может быть, господа ищут какого-нибудь другого человека с таким именем, — выдавила она сквозь посиневшие губы и замолчала. Перед пугающими взглядами этих до ужаса огромных глаз она поняла бессмысленность своего замечания. Пауза, наступившая после ее слов, показалась ей мучительно длинной. Если бы в дверях не появился еще один человек, приход которого заставил их отвести глаза от ее лица, она подумала бы, что сердце у нее выскочит из груди. Она воспользовалась возможностью подойти к брату. Стала возле самой коляски и ласково положила руки ему на плечи. Он нежно взял холодные, трясущиеся руки сестры в свои и попытался ее ободрить.

— Может быть, это в самом деле какое-нибудь недоразумение, — прошептал он, улучив момент, пока вошедший Зоран громко по-испански что-то объяснял своим товарищам.

Затем в салоне вновь наступила полная тишина, и глаза всех четырех прожигали лицо человека в коляске и женщины, стоявшей рядом с ним. Никто даже не обратил внимания на прислугу, которая, втянув голову в плечи, жалась к стене в глубине салона.

Зоран шагнул вперед и показал средней величины фотографию в рамке под стеклом — портрет доктора Крауса в гражданском костюме, которого никто из домашних до сих пор не заметил у него в руках.