Подвиг пермских чекистов

— По данным нашего сотрудника Нилина, Урасов — из крестьян-середняков, бывший учитель, был председателем сельсовета, но всячески помогал кулакам, за это исключен из партии, дважды судим. Личность сильная, способен вести за собой и как оратор... — Лыков перевел дыхание, добавил: — Еще Нилин сообщил, что в одной только деревне Антонково у повстанцев имеется пятьдесят винтовок, не считая обрезов и до тысячи штук патронов.

— Население повстанцев не поддержит, сотни людей готовы помогать нам в любое время, — сказал Юргенс. — Повстанцы обречены. Но беды наделают немало, поэтому выявить всех и ликвидировать!.. Что еще сообщает Нилин?

Лыков смутился, облизнул языком пересохшие губы:

— Больше от Нилина сведений не поступает, на связь он не выходит.

3

Для передачи донесений обусловили два места: в версте от Серги, в лесу, под плахою расщепленного молнией дерева, и на кладбище, в кресте-голубце старовера Якова. При необходимости Нилин сам вызывал Лыкова в какое-нибудь надежное место. Урасов назначил Нилина своим вестовым, это позволяло иметь определенную свободу передвижения. Но в последнее время воспользоваться своим положением Нилин никак не мог: Урасов остановился в двадцати пяти верстах от Серги, на кордоне лесничества, вызывал повстанцев туда.

По легенде Нилин выдавал себя за унтер-офицера царской армии, да и наружностью как-то подходил: приземистый, большерукий, скуластый, с длинными висячими усами, в движениях и словах медлительный, обстоятельный. Лыков-то знал, что за этой личиной скрывается: у Нилина мгновенная реакция, завидное умение ориентироваться в любой чрезвычайной обстановке.

О повстанцах Нилину при помощи местных жителей было известно все, осталось только выяснить сроки восстания. Однако, видел он, не так уж мало крестьян поддалось агитации Урасова и его приспешников просто по темноте своей. За прямое противодействие Урасову легко схлопотать пулю, но исподволь, разумно, надо таких крестьян от Урасова отводить. И самому Урасову мешать всячески, расшатывать его авторитет, срывать сборища, запутывать связи. Это уже дважды удалось.

В конце сентября Урасов послал Нилина в деревню Гамово, к вожаку группы Носачеву.

— К шести вечера жду всю группу в Черемуховом логу.

К назначенному времени в лог должны были собраться и повстанцы деревни Дикари.

Урасов облюбовал Черемуховый лог для тайных сборищ не случайно. Кто попадал на окраину этого глубокого провала в земле даже летом, не говоря уже о поздней осени, вряд ли поверил бы, что весной белым душистым туманом заволакивается, вскипает мрачный лог, и щелкают, бьют, в дудку играют в нем соловьи. А летом здесь душные непролазные заросли, дикое переплетение ветвей и стволов, осенью жуткая промозглая чернота, зимой — стылая беспросветность. Но есть в зарослях одна-единственная тропинка-наметка, по которой можно пробраться в сердцевину лога, на более или менее свободное местечко. Там будто нечисть плясала, навалила, нашвыряла деревьев, и они скользко гнили в зеленых саванах мхов. И все же местные жители, которые иногда за пять верст попадали сюда, помнили о вешней красоте, ждали ее возвращения и с верою звали лог Черемуховым.

Урасову важно было, что никто в логу не застанет его врасплох, в крайнем случае, и зарослями можно уползти. Он выставлял на тропинку дозорных и мог говорить в полный голос.

«Групповод» Носачев, бывший каратель, как определил Нилин, не терпел закрытых мест и не любил сидеть в Черемуховом логу, осторожен и суеверен был до предела. Если, например, утром баба попадется навстречу, да еще с пустыми ведрами, — возвращался домой, ждал, пока мужики не появятся... Как-то надо передать ему приказание Урасова и сделать так, чтобы Носачев сам его ослушался. Но ничего достоверного в голову не приходило...

Носачев встретил Нилина взглядом исподлобья, отложил недочиненный чересседельник, выдавил хмуро:

— Что-то частенько... Ладно, будем...

Нилин распрощался и тут в сенях столкнулся с женой Носачева, востроносенькой, рябенькой, бойкой на язык. Под разными предлогами Нилин трижды у Носачевых бывал, потому и поздоровались как старые знакомые, и Носачиха спросила, куда это он поспешает.

— Да вот, — шепотом сказал Нилин. — К своим тороплюсь. Всю ночь нынче сыч в Черемуховом логу по-человечьи хохотал, беды бы не было...

Напрасно вечером дикаринцы ждали гамовских, разошлись по домам с руганью. Урасов помрачнел, играл желваками. А Нилин выгадал время, и у повстанцев, возможно, заронилась мыслишка, что, мол, все эти собрания по логам невсерьез и впустую.

Немного дней спустя Нилин нанес Урасову еще один удар, уже заранее рассчитанный.

— Завтра возьми мою лошадь и отправляйся в Косачи, проверь у Савелкина склад с оружием, — приказал Урасов Нилину.

Ночью Лыков и активисты бесшумно взяли Савелкина, изъяли склад, и Нилин доложил Урасову, что понапрасну гонял лошадь, что Савелкин куда-то скрылся, а без него тайник не найти.

— Надежных людей все меньше, — горько сказал Урасов.