Подвиг Невельского

— Этот путь трудный, опасный, и не только штормы да мели на нем грозят. В Петербурге против… Но я решился и беру всю ответственность на себя. Я говорю о пути к реке Амур и к полуострову Сахалин. Подчёркиваю это слово: полуостров. Однако кто может подтвердить, что Сахалин действительно полуостров? Ни один мореплаватель не ступал ногой на тот перешеек, которым Сахалин как будто соединён с материком. Вопрос об Амуре для нас ещё более важен: не может быть, чтобы такая великая река вся терялась в песках и не имела свободного выхода к океану. Эту реку открыли и первые нанесли на карту русские люди, значит, русская это река! России нужен Амур, ибо это свободный выход к восточному океану… Две великие загадки — о Сахалине и об устье Амура — мы должны разгадать. Только мысль об отечестве, о силе и славе его руководит мною…

Словно порыв ветра пронёсся над шеренгой.

— Я никого не неволю, — сказал Геннадий Иванович негромко, — следовать со мной в этот опасней и неразрешённый путь. Я слышу голос родины, она повелевает мне вопреки всем запретам отправиться в неизведанные районы. Пусть тот, кто согласен идти со мной, сделает шаг вперёд…

На какую-то неуловимую секунду моряки замерли, а потом все разом стремительно шагнули вперёд.

Команда тесно окружила Невельского, офицеры крепко жали ему руку.

— Я знал, — проговорил Невельской чуть слышно, — знал ваш ответ, потому что вы — это сама Россия…

30 мая 1849 года транспорт «Байкал» снялся с якоря и вышел в океан, держа курс на юг.

У северо-восточных берегов Сахалина корабль попал в суровые штормы. А дальше, к устью Амура, тянулись бесконечные мели, которых ни измерить, ни сосчитать… Поминутно рискуя кораблём, Невельской свыше полумесяца лавировал среди этих беспорядочных песчаных наносов, однако положить на карту весь огромный Амурский лиман оказалось невозможно. Слишком мало было для этого сил. А драгоценное летнее время уходило… И Нессельроде мог дознаться об ослушании капитана-лейтенанта.

Невельской решает ускорить работы и ограничиться только разведкой устья реки. Где должны быть наибольшие глубины? Очевидно, не на разливе, меж многочисленных островов. Капитан направляет на шлюпке первую группу разведчиков к западному берегу реки. Вслед за шлюпкой вдоль мели осторожно пробирается транспорт. Матросы поминутно замеряют глубину. Многим уже будто слышится, как под килем поскрипывает песок…

Но капитан приказывает:

— Вперёд!

И послушный рулю транспорт следует дальше, почти касаясь мелей. Неожиданно с носа доносится радостный возглас матроса:

— Шесть метров… Восемь!.. Девять метров глубины!

Теперь «Байкал» уже уверенно огибает отмель, и капитан приказывает отдать якоря. Невельской знает, что в эти часы он стоит перед решением давней загадки. Его охватывает нетерпение. Слишком медленными кажутся сборы разведочных шлюпок в дорогу. Невельской поторапливает моряков…

Десятого июля он отправляется на трех шлюпках в рейс, который должен или подтвердить мнение кабинетного «знатока» Нессельроде или развеять в прах всю его надменную болтовню.

Стремительно несутся лёгкие шлюпки вдоль пустынных берегов… Остаётся справа мыс Табах, а впереди широко открывается могучее течение Амура. Невельской измеряет глубины… Не остаётся сомнений, здесь могут проходить морские корабли. А дальше глубины все возрастают. Значит, это сказка, будто устье Амура не судоходно, будто оно теряется в песках!..

Долгое время Невельской следует вдоль отмелей и обрывов против течения реки, потом переправляется к правому берегу и снова выходит в лиман. Оказывается, здесь глубины ещё больше.

Какое великое будущее у этого открытия! Весь огромный бассейн Амура получает выход в океан! Амур отныне будет доступен с моря для кораблей!..

А Нессельроде смеялся… «Для чего нам эта река»… На украшенной золотым орлом бумаге хранил он эти слова царя…

Не останавливаться! Дальше в путь! Нужно ещё проверить показания Лаперуза.

И шлюпки продолжают путь. Яростно швыряет их крутая волна. Грозные буруны гудят и клокочут у берега. Но моряки все ближе и ближе подходят к той широте, где должен быть перешеек от материка к Сахалину, будто бы открытый Лаперузом.

Двадцать четвёртого июля Невельской достигает этих мест. Но никакого перешейка он не увидел. Значит, Сахалин — остров. От материка он отделен проливом (это был Татарский пролив), вполне доступным для больших кораблей.

Интересно, что скажет Нессельроде?.. Наверное, взбесится. Не в его, однако, силах запретить существование пролива.

…Через несколько дней штабс-капитан Корсаков уже мчался в Петербург с рапортом Невельского.

Когда этот рапорт прибыл в Петербург и был почтительнейше преподнесён графу Нессельроде, титулованный немец, казалось, и действительно взбесился.

— Ложь! — закричал он и затопал ногами. — Наглая ложь!.. Никакого пролива между Сахалином и материком не существует! И река Амур теряется в песках! Я твёрдо в этом уверен, а Невельской лжёт! Немедленно разжаловать его в матросы! Примерно наказать!