Подвиг 1988 № 06 (Приложение к журналу «Сельская молодежь»)

«Геза Халас был осужден за попытку нелегального перехода границы и за контрабанду. Берталан Керекеш был осужден за подлог и хищение казенных денег. 12 месяцев они провели в одной камере. Во время принудительно-исправительных работ просили инспектора разрешить им работать рядом, что не встретило возражений со стороны администрации тюрьмы. Оба вели себя дисциплинированно. Находясь в заключении, они подружились. Оба осужденных имеют внешнее сходство. Однако Керекеш выше ростом и более крепкого сложения. Халас физически слабее. В дружбе тон задавал более энергичный Керекеш. В заключении их никто не навещал. Пока Берталан Керекеш находился в тюрьме, жена расторгла с ним брак, развод прошел без осложнений и не травмировал осужденного. Посылок оба не получали, за несколько недель до освобождения Халасу пришло письмо. Керекеш вышел из заключения пять месяцев назад, Халас — на три недели позже. Следует заметить, что подобные дружеские отношения между заключенными, находящимися в одной камере, складываются довольно часто и нередко сохраняются после освобождения; в дальнейшем такая дружба зачастую переходит в сообщничество».

— Ну как? — спросил капитан, когда Кепеш закончил читать.

Лейтенант придвинул к себе все три фотографии и снова внимательно на них посмотрел.

— У этих двоих черты лица довольно заурядные. Их даже можно спутать между собой, но не с фотороботом. У него своеобразные, броские черты. Вот мои выводы. Я думаю, что этот Геза Халас, — Кепеш взял фотографию под номером 914, — не тот, которого мы ищем.

— Нет, — твердо сказал Пооч, — именно тот!

— Почему вы так считаете?

— Он попал в эту историю не случайно. Сначала мы знали только его имя — Геза. Затем нам стала известна его фамилия — Халас. А ведь девичья фамилия Евы Борошш — Халас. Нам известно, что Ева ездила в Даб, чтобы разыскать там своих родственников, если таковые имеются. А ведь Геза Халас получил в тюрьме письмо. Правда, мы не знаем, от кого, но я подозреваю, что от Евы. Она нашла его и считала, что это — ее родной брат.

— Вполне допустимая версия.

— Нам, однако, это еще не разъясняет личность человека, которого мы ищем. Отпечатки пальцев могли бы навести нас на след, но они везде стерты. Преступник за этим очень следит. Значит, можно предположить, что его отпечатки есть в дактилоскопической картотеке. В Центральном адресном бюро мы едва ли чего-нибудь добьемся, в нашей стране живет по меньшей мере человек шестьсот по имени Геза Халас. Остается фоторобот, сделанный на основании данных, полученных от доктора Хинча. По фотороботу сотрудники картотеки узнали Берталана Керекеша. А он, как вы только что прочитали, сидел в одной камере с Халасом.

— Мы на верном пути.

— Надо будет проверить этого Керекеша. Возможно, у него мы получим более свежую информацию о Халасе. Подготовьте сведения о Керекеше. Я встречусь с ним, а вы — с его бывшей женой. Может быть, узнаете у нее что-нибудь полезное. Все три фотографии отвезите краснодеревщику. Если понадобится, после обеда съездим в дом отдыха. В полдень встречаемся здесь. Я сейчас навещу доктора Хинча: может, ночью рыбка клюнула на приманку.

2

Пооч прислушался: из-за двери раздавались глухие удары, точно кидали на пол какие-то тяжелые предметы. Затем все стихло. Он позвонил.

Доктор Хинч открыл дверь и с невозмутимым видом посторонился.

— Входите, пожалуйста.

— Как ваши дела?

— Пока еще на месте, — трогая лоб, сказал Хинч. — К счастью.

— К счастью? — удивился капитан.

— Как я понимаю, — усмехнулся Хинч, — вы меня держите здесь для приманки, так что недолго и без головы остаться. Извините за беспорядок. — Он обвел взглядом прихожую: кругом валялись кипы газет, книги, перевязанные шпагатом, коробки и кучи всякого тряпья. — Вот, затеял уборку, решил выкинуть всякий хлам. Эти газеты двадцатилетней давности, — сказал он, с отвращением показывая на пачки, — я их сложил когда-то сюда. А зачем? Ни разу в них не заглянул. Вот эта коробка набита открытками — коллекция моей жены, пылится на шкафу с тех самых пор, как она ушла. Ненавижу убираться, — он потер ладони, — но раз у меня сейчас принудительный отдых, что мне еще делать?

— Какой принудительный отдых?

— Так вы ж не велели мне выходить из дома. После того как кто-то выкинул в окно эту женщину, я, похоже, сделался страшно важной персоной. Знать бы только, какое я имею к этому отношение, ведь я толком не был знаком ни с одним из действующих лиц.

Пооч сначала с удивлением, а затем со все возрастающим интересом слушал стоявшего у двери кабинета доктора: этот вечно угрюмый и неразговорчивый человек из кожи вон лез, стараясь отвлечь внимание капитана.

— Короче говоря, мой привычный покой совершенно нарушен, — завершил свой монолог Хинч.

Капитан подозрительно взглянул на дверь, которую загораживал доктор.

— Там кто-нибудь есть? — спросил Пооч.

— Есть, — неохотно ответил доктор и снял очки.

— Тогда давайте войдем, — предложил Пооч.

— Давайте, — доктор пожал плечами и посторонился, — только уж не обессудьте…

Перешагнув через стопки книг, Пооч открыл дверь в кабинет.