Подвиг 1988 № 06 (Приложение к журналу «Сельская молодежь»)

— Минуточку… — Трети старалась представить себе Гезу. — Среднего роста, он на полголовы выше меня, а мой рост сто пятьдесят восемь сантиметров. Фигура спортивная, широкоплечий, мускулистый. Лицо… привлекательное, даже красивое. Смуглый. Глаза светлые, голубые или серые. Ни усов, ни бороды у него нет. Он такой… симпатичный молодой человек.

— Сколько ему может быть лет?

— Лет тридцать или тридцать пять.

— Особые приметы?

— Не помню. Волосы темные… Да, сейчас он шатен. Но тогда был блондин! Думаю, что тогда на нем был парик.

— Когда же это? — с интересом спросил Пооч.

— Дело в том, — смущенно начала Трети, — что я… я его уже видела.

— Вы уже упоминали об этом. Так когда же это было?

— Три года назад.

— Мне показалось, будто вы не совсем уверены, что это был именно он.

— Когда я его здесь увидела, — Трети потупилась, — мне сразу показалось знакомым его лицо. Потом мы целый вечер провели вместе, сидели за одним столиком, и я подумала, что такой любезный молодой человек не может быть правонарушителем. Ведь тогда я его видела в милиции, причем в сопровождении двух милиционеров. Кроме того, тот был блондин, а Геза — шатен. Я решила, что ошиблась. Но сегодня утром он вел себя совсем по-другому, был такой грубый… И я поняла, что такой человек вполне мог попасть в милицию. Вы меня понимаете?

— Да, конечно, — сказал Пооч, — понимаю. Преступники, чтобы ввести в заблуждение окружающих, умеют быть очень милыми и приветливыми. Ведь покажи они свое истинное лицо, свою жестокую сущность, их легко было бы узнать. И то, как вы мне сейчас описали Гезу Халаса, звучит куда более убедительно, чем если бы вы прямо сказали: он убийца.

— Убийца?.. — пролепетала Трети. — Неужели?.. Неужели он убил Жофию?.. Что ж, это возможно… Ведь она сказала, что вернется к двум, а теперь уже три, и ее все нет. Я ужасно за нее беспокоюсь.

— У вас есть для этого основания? Может быть, в их поведении было что-то такое?..

— Пожалуй… нет. Собственно говоря, у меня нет оснований. И все-таки меня терзают дурные предчувствия. А что все-таки случилось?

— Сейчас я не могу вам этого сказать. Потом скажу. А пока… погуляйте, пожалуйста, немного вокруг дома. Мне надо побыть одному. Если встретите свою подругу, задержите ее. Этим вы тоже поможете следствию! Всего четверть часа… гм… можно и больше. Если меня здесь не будет, когда вы вернетесь, значит, я обязательно приду позже. Большое вам спасибо.

Трети удивленно посмотрела на следователя.

— Извините, — сказал Пооч и быстро встал с шезлонга.

2

Манци открыла дверь в комнату и пропустила вперед своего спутника.

— Проходите.

— Не заперто?

— В этом доме отдыха не принято запирать двери, — сказала Манци. — Уборщица сразу же попросила нас об этом.

— И ничего не пропадает?

— Ценности можно положить в сейф, который находится у администратора.

— Вы впервые встретили здесь Жофию Бакони?

— Да.

— Интересно, почему она приехала именно сюда? Ведь насколько мне известно, у нее профсоюзная путевка.

— Сюда вообще не нужна путевка. Нужно только заранее заказать комнату. И можете мне ничего не объяснять. Моя подруга сразу угадала, что вы не просто знакомые Жофии.

— А кто же мы?

— Вы сыщики.

— Да… вроде этого.

— Позвольте дать вам один совет: ищите не Жофию, а ее жениха Гезу.

— Его мы тоже ищем. Вы не знаете, где они могут быть?

— Нет. Рано утром они на машине отправились на прогулку, а вот куда — не сказали. И все-таки кое в чем я, наверное, смогу вам помочь. — Манци достала из кармана листок бумаги. — Я записала номер машины, на которой разъезжает Геза. Я не хотела говорить об этом раньше. Если Трети узнает, что я записала, она никогда мне этого не простит. Она считает себя великим сыщиком, а меня — дурой. Чтобы не рисковать нашей дружбой, я этого не оспариваю. Я к этому уже привыкла. Вот, пожалуйста. — Она протянула листок, на котором было написано: «ZM 00–28».

— «Шкода» кофейного цвета, модель Л-120, — сказал Кепеш.

— Да.

— Почему вы записали номер машины?

— Этот человек… собственно говоря, это Трети обратила на него внимание… Внешность у него самая обыкновенная. Но то, как он себя ведет… мне не понравилось. Вежливость его какая-то… наигранная. То говорит всякие любезности, комплименты, даже сюсюкает, то вдруг… посмотрит на Жофию каким-то странным взглядом.

— То есть?..

Манци старалась подобрать подходящее выражение:

— Точно его в ней что-то раздражает. Вчера, например, когда мы с ними расстались, я слышала, как он грубо сказал ей: «Зачем ты нацепила драгоценности?»

— А что ответила на это Жофия?

— Она спросила: «А почему мне их не поносить, раз они есть». На что Геза сказал: «Разве они твои?» Больше я ничего не слышала. И при этом они мило улыбались, точно никакой размолвки между ними не было.

— Вы бы узнали драгоценности, которые были на Жофии?

— Пожалуй. Они очень красивые. Но я не приглядывалась, ведь это неудобно. Вот медальон, который висел у нее на цепочке, я бы обязательно узнала. Его я хорошенько рассмотрела.

Манци посмотрела на ботинки Кепеша и, тихонько вздохнув, сказала:

— Я дам вам крем для ботинок и щетки.

— Что?.. А, спасибо.