Подвиг, 1972 г., том 5

Первый помощник рассказал далее, как доктор убеждал Риса Эванса ничего не предпринимать, и, дойдя до этого места, обернулся к главному механику:

— Благодарю вас, главмех, что вы согласились.

Валлиец сидел не шевелясь, мрачно опустив голову на грудь, и ничего не слышал, погруженный в собственные мысли.

— Вот, пожалуй, и все, что я хотел рассказать, — заключил Каван. — Остальное вы знаете.

Некоторое время все молчали, затем Галлахер спросил:

— Почему вы послали Саймингтона нарушить цепь? Почему не сделали этого сами?

— Уместный вопрос, — кивнул Каван. — Видите ли, если бы пошел я и меня бы застали там, не оставалось бы ни одного офицера старше меня, к которому можно было бы обратиться за помощью. Саймингтон — дело другое. Я всегда был наготове защитить его, если бы все всплыло наружу.

— Понятно, — медленно произнес американец. — И может быть…

— А меня интересуют, — перебил Госс, — мотивы, побудившие Шэдде на такой шаг. Ведь это просто не укладывается в голове, начать такое кровопролитие, какого…

— Это по вашей части, доктор, — обернулся к О’Ши первый помощник.

— Нам это трудно понять, — покачал головой доктор. — Дело в том, что у Шэдде маниакально-депрессивный психоз с примесью навязчивой идеи, я бы сказал.

— Откуда вы знаете? — раздался тихий, недоверчивый голос Уэдди.

— Симптомы. Поведение.

— Что значит маниакально-депрессивный психоз? — спросил первый помощник.

— Форма помешательства в своем высшем проявлении. Развивается на основе так называемой циклотимии. Довольно распространенное психическое заболевание. Часто проявляется у людей высокоодаренных. Приведу в пример Гёте.

— А каковы симптомы?

— Быстрая смена настроений. Периоды депрессии, сменяющиеся состоянием нервного возбуждения. Быстрое мышление… наплыв мыслей… перескакивание с одной темы на другую… сверхактивность… болтливость… бессонница… Большое количество людей страдают этим, но у Шэдде болезнь достигла степени психоза. Он потерял связь с окружающей действительностью. Потерял правильную оценку явлений.

— Почему это произошло с ним? — Галлахер выпустил к потолку кольцо дыма.

— Трудно сказать. Возможно, результат наследственности или под влиянием какой-либо травмы, полученной в детстве. Суровый отец… злая мачеха… возможно, и так. Нужно знать, как он провел детские годы.

Доктор рассказал все, что ему было известно о случае в проливе Ломбок и о прочих проблемах, возникших у командира. Посмотрев на Саймингтона, он прибавил:

— Шэдде преследовала навязчивая мысль, что вы рассказывали всем про ломбокскую историю.

— Мой отец никогда не говорил мне об этом, — нахмурившись, произнес Саймингтон. — Он был самого высокого мнения о Шэдде.

Доктор сочувственно кивнул.

— Без сомнения, состояние Шэдде ухудшилось после вашего назначения на корабль. Затем уход жены и все прочее, о чем я вам уже говорил. Автомобильная авария, возможно, явилась кульминационной точкой. — Доктор пожал плечами и загасил сигарету. — Во всяком случае, так мне все это представляется. — Он бросил взгляд в сторону каюты командира и вздохнул. — Бедный Шэдде… Мы никогда не поймем, через какой ад ему пришлось пройти.

— Есть ли шансы на его выздоровление? — деловым тоном спросил первый помощник.

— И немалые, — отозвался доктор.

— Может ли он по правилам вашего флота рассчитывать теперь на повышение по службе? — тихо спросил Галлахер.

— Пожалуй, нет, — покачал головой первый помощник. — Боюсь, что со службой ему придется распрощаться. Будет проведено расследование, и очень строгое. Общественное мнение и парламент ревниво относятся ко всему, что касается «Поларисов». Опасность случайного запуска ракет и все такое прочее… Шэдде уволят по состоянию здоровья, мне думается… Жаль человека…

— Меня потрясает мысль о том, что могло произойти… Все эти «если»… — сказал Уэдди.

— Что вы имеете в виду? — посмотрел на него доктор.

— Например, ЕСЛИ бы Грэйси не рассказал Саймнигтону. ЕСЛИ бы Саймингтон не рассказал вам. ЕСЛИ бы вы не убедили первого помощника в том, что Шэдде потерял рассудок. И конечно, самое важное ЕСЛИ… — он оглядел сидящих за столом, — ЕСЛИ бы огневой плунжер не был бы разомкнут… Просто страшно становится, когда подумаешь, что сейчас было бы, если…

Наступило молчание.

— У меня к вам вопрос… — нарушил тишину Галлахер.

Каван сухо улыбнулся.

— Спрашивайте.

— Почему вы посоветовали Саймингтону разомкнуть огневую цепь, а не пришли ко мне? На этом корабле я являюсь офицером, наблюдающим за ракетами. Я назначен сюда для того, чтобы предотвратить их случайный запуск или любое нарушение мер безопасности. Вы это знаете не хуже меня и все же, когда создалась чрезвычайная ситуация, обошли меня стороной. Как вы это объясните?

Каван зарылся поглубже в кресло, и офицеры обернулись, чтобы посмотреть, как он воспримет это обвинение.