Подвиг 1969, №3

— Папагос, — угрюмо пробормотал Андреа. — Петер Папагос. — Он оторвал ладонь от щеки, посмотрел на нее медленно расширившимися от ужаса глазами и сразу стал вытирать о штанину торопливыми, судорожными движениями. На лице его было заметное всем отвращение.

Шкода, забавляясь, наблюдал за ним.

— Не выносите вида крови, Папагос, а? — предположил он. — И особенно своей?

Несколько минут прошло в молчании. Вдруг Андреа вскинул голову. Лицо его исказилось. Казалось, он вот-вот заплачет.

— Я только бедный рыбак, ваша честь! — начал он. — Вы смеетесь надо мной, говорите, что я не выношу вида крови. Это правда. Я не люблю войну и страдания. Я не хочу ничего этого. — Его огромные кулачищи просительно прижаты к груди, лицо сморщилось. Отчаяние было мастерски разыграно, и Меллори поймал себя на том, что почти принял его за чистую монету. — Почему меня не оставили в покое? Видит бог, я не военный!..

— Весьма неосторожное заявление, — сухо оборвал его Шкода. — Факт этот совершенно очевиден для всех присутствующих в комнате. — Он постучал нефритовым мундштуком по крышке стола. Глаза гауптмана были задумчивы. — Ты называешь себя рыбаком?..

— Он проклятый предатель! — перебил Меллори немца, который слишком заинтересовался Андреа.

Шкода тут же обернулся, встал напротив Меллори, сложил руки за спиной. И, покачиваясь с пяток на носки, оглядел с головы до ног.

— Так! — задумчиво сказал он. — Великий Кейт Меллори! Совсем иначе объяснил все наш жирный приятель вон там, на скамейке, а, лейтенант? — И, не ожидая ответа, продолжал допрос: — Какое у вас звание, а, Меллори?

— Капитан, — коротко ответил Меллори.

— Капитан Меллори, так? Капитан Кейт Меллори, величайший альпинист нашего времени. Кумир предвоенной Европы. Победитель самых невероятных горных пиков, — Шкода сокрушенно покачал головой. — И подумать только, так кончается слава. Вряд ли потомство признает ваше последнее восхождение величайшим: на виселицу в Навароне ведет всего десять ступеней, — Шкода улыбнулся. — Не очень веселая мысль, а?

— Я не думал об этом, — вежливо ответил новозеландец. — Меня остановило ваше лицо, — он нахмурился. — Уверен, что уже видел его где-то... — Он умолк.

— Неужто? — заинтересовался Шкода. — Может быть, в Бернских Альпах? До войны я часто...

— Да, вспомнил! — Лицо Меллори просветлело. Он затеял рискованную игру, но все, что отвлекало внимание от Андреа, было оправданным. Сияющими глазами он уставился на Шкоду. — Три месяца назад, в зоопарке Кипра. Марабу, пойманный где-то в Судане. Старый и паршивый марабу, как мне показалось на первый взгляд, — продолжал Меллори извиняющимся тоном, — у него была такая же тощая шея и такой же крючковатый нос, такая же лысая голова...

Меллори умолк, откинулся назад, пытаясь увернуться от кулака. Лицо Шкоды перекосилось, зубы гневно оскалились. Немец нанес ему прямой удар. Но хотя гауптман вложил в кулак всю свою силу, Меллори совсем не пострадал. Он покачнулся, сразу же выпрямился. И в тот же миг рухнул гауптман Шкода, закричав от боли: тяжелый ботинок Меллори сбил его с ног. Удар пришелся чуть повыше колена, в бедро. Немец сразу вскочил с пола, как кошка. Бросился вперед и снова упал: ушибленная нога подвернулась. Мгновение в комнате царила тишина. Шкода, придерживаясь за край стола, тяжело поднялся и сморщился от боли. Рот сжат в прямую жесткую белую линию. Сабельный шрам багровел на болезненно-желтом лице, утратившем свой обычный цвет. Ни на кого не глядя, Шкода медленно и уверенно направился вокруг стола на свое место. Шарканье его рук по коже кресла било прямо по натянутым нервам пленников. Молчание не предвещало ничего доброго.

Меллори не двигался. Абсолютно спокойно наблюдая за немцем, он ругал себя в душе за собственную глупость. Не оставалось сомнения, что Шкода его убьет. Однако Меллори не собирался умирать. Он знал, что раньше умрут Шкода и Андреа. Шкода — от ножа Андреа, Андреа — от пуль часовых. Нож — единственное оружие, оставшееся у грека. Андреа сделал вид, что вытирает кровь с лица рукавом. Его пальцы были в нескольких дюймах от ножен. «Дурак, дурак собачий», — снова и снова повторял про себя Меллори. Он скосил глаза на ближайшего часового. Тот стоял футах в шести-семи от него. «Часовой прикончит раньше, чем успеешь добраться до него, — подумал Меллори. — Очередь шмайсера разрежет пополам. Но надо попытаться, — решил Меллори. — Надо помочь Андреа любым способом».

Шкода выдвинул ящик, вытащил пистолет.

«Автоматический, — машинально отметил Меллори. — Маленькая вороненая курносая игрушка.

Опасная игрушка. Именно такой пистолет и должен иметь Шкода...»