Подвиг 1969, №3

Лука перевел его слова Панаису, молчащему, по-видимому, из-за полного незнания английского языка. Но тот неожиданно запротестовал, да так бурно, что Миллер поглядел на него с удивлением.

— Что с этим солнышком? — спросил он Меллори. — Кажется, он не очень обрадовался.

— Говорит, что сам справится и хочет идти один, — пояснил Меллори. — Утверждает, что ему придется медленнее идти в горах из-за тебя. — Он покачал головой с притворным удивлением. — Словно кто-то может заставить Дасти Миллера идти медленно!

— Точно! — Лука прямо ощетинился от злости. Он заговорил с Панаисом, помогая словам жестами руки с вытянутым вперед пальцем.

Миллер обернулся и выжидательно поглядел на Меллори.

— Что он ему теперь говорит, начальник?

— Одну правду, — торжественно сказал Меллори. — Говорит, что тот должен гордиться, имея возможность идти с месье Миллером, знаменитым на весь мир американским альпинистом, — Меллори усмехнулся. — Панаис должен быть сегодня на высоте, доказав, что житель Наварона может ходить по горам не хуже и не медленнее других.

— О господи боже мой! — простонал Миллер.

— А на обратном пути не забывай подавать руку старине Панаису там, где покруче.

К счастью, ответ Миллера потерялся в неожиданно сильном порыве ветра и снега.

Порывы ветра усиливались. Резко хлестали густым снегом по склоненным лицам и выбивали слезы из прищуренных глаз. Тяжелый мокрый снег таял сразу, едва касался одежды. Они промокли насквозь, замерзли и окоченели. Липкий, вязкий снег приставал к подошвам, изматывал, наливал ноги свинцом. Они шли очень медленно, спотыкаясь и едва волоча ноги. Видимости никакой — даже собственные ноги не разглядеть. Они двигались в серо-белой бесформенной массе, вихрящейся, плывущей, порывистой, злой. Лука шел по склону наискосок, с той непоколебимой уверенностью, с которой ходят люди по дорожкам собственного сада.

Лука был проворным, как горный козел, и таким же неутомимым. Он непрерывно болтал, всем видом выражая радость человека, снова занятого делом. Неважно каким, лишь бы направленным против врага. Он рассказал Меллори о трех последних нападениях на остров, об их провале. Немцев каким-то образом предупредили заранее о налете о моря. Они ожидали и отряд специальной морской службы. А коммандос, со всем что у них было, разнесли в пух и в прах. Двум же группам парашютистов сильно не повезло, ибо из-за ряда непредвиденных оплошностей самолеты доставили их прямо в руки противника. Он рассказал и о том, как они с Панаисом едва избежали смерти, пытаясь хоть чем-нибудь помочь парашютистам. Панаиса даже схватили. Но он убил двух часовых и ушел неопознанным. Лука рассказал о расположении немецких войск, о проверочных пунктах, разбросанных по всему острову, о постах на двух единственных дорогах и, наконец, о том немногом, что было ему известно о самом форте Наварон. «Панаис мог бы рассказать больше, — пояснил он. — Панаис дважды бывал в форте. Однажды провел там целую ночь». Он знал все закоулки форта и мог рассказать о пушках, контрольных помещениях, бараках, офицерских комнатах, артиллерийском складе, тайниках, о постах охраны.

Меллори тихо присвистнул — они и не надеялись столько узнать. Им еще нужно уйти от преследования, достичь форта и проникнуть в него. Но уж если они туда попадут... Панаис-то должен знать, как туда проникнуть... Сам того не замечая, Меллори ускорил шаги, еще ниже пригнувшись к земле под яростными порывами ветра.

— Ваш друг Панаис, кажется, ничего себе, — медленно сказал он. — Расскажите о нем еще, Лука.

— Что еще рассказать? — Лука мотнул головой от порыва ветра. — Что я знаю о Панаисе? Кто о нем что знает? Ему везет как дьяволу. Он отчаянно отважен. Скорее волк пощадит стадо и голодный лев ляжет с ягненком, чем Панаис будет дышать одним воздухом с немцами. Все знают это, но никто ничего не знает о Панаисе. Я благодарен богу за то, что я не немец, пока Панаис здесь, на острове. Он бьет коварно, ночью, ножом в спину. — Лука остановился. — Руки его в крови.

Меллори невольно вздрогнул, вспомнив темную мрачную фигуру Панаиса, его невыразительное лицо, запавшие глаза. Он начинал ему нравиться.

— О нем, конечно, можно сказать и больше, — возразил Меллори. — Вы же оба с Наварона...

— Да, так и есть.

— Ведь это небольшой остров и вы прожили на нем всю жизнь...

— А вот здесь-то майор и ошибается! — Повышение Меллори в звании было собственной идеей Луки. Несмотря на протесты Кейта, он, кажется, решил придерживаться ее до конца. — Я, Лука, долгие годы был за границей, помогал Влакосу. Месье Влакос, — с гордостью пояснил Лука, — очень важное лицо.

— Знаю, — кивнул Меллори. — Консул. Я встречался с ним. Отличный человек.

— Вы его встречали? Месье Влакоса? — Ошибиться было трудно: в голосе Луки слышались удовольствие и восторг. — Это здорово. Это великолепно. Вы мне потом расскажете про это. Он великий человек. Говорил я вам про это когда-нибудь?

— Мы; говорили о Панаисе, — мягко напомнил Меллори.