Подвиг 1969, №3

Я стоял в воротах, освещаемый светом уличного фонаря. Не увидеть меня не мог бы даже полуслепой филер самой плохой разведки, но для этого он должен был бы выглянуть из укрытия хотя бы на долю секунды. Я тщательно осмотрел все окружавшие меня стены, двери, окна и крыши, но безрезультатно — ни в одном окне не появилось и щели, все двери были по-прежнему закрыты. За фонарным столбом никто не мог укрыться. Автобус, стоявший всю ночь у тротуара с другой стороны улицы, просматривался насквозь; линия крыш четко вырисовывалась на горизонте.

Я подождал минут десять и еще раз тщательно, но опять безрезультатно осмотрелся. Понятные мне условия перестали существовать.

Два соображения я должен был отбросить сразу же: 1) люди «Феникса» не могли поджидать меня на большом расстоянии от гаража — справа или слева: никто не мог гарантировать, что обязательно попадет, стреляя в водителя машины, мчащейся километров восемьдесят в час; стрелять на такой скорости в покрышки тоже дело не верное; 2) вряд ли они рискнут стрелять из закрытого окна (при таком свете, как сейчас, за закрытыми окнами я ничего не видел); траектория полета пули меняется в зависимости от качества и толщины оконного стекла. Они не могут быть уверены, что, стреляя сверху, обязательно попадут в меня. Уж если бы нацисты намеревались стрелять из закрытого окна, они сделали бы это сейчас; открывая дверь гаража, я произвел такой шум, что им стало известно о моем намерении выехать.

Нет, совершенно ясно — «хвосты» были почему-то отозваны.

Тик в веке усилился; я приказал себе ни о чем не думать, вновь прошел по двору и через широко открытые двери возвратился в гараж. Я не считал, что это усиливает риск, даже если нацисты кому-то поручили убить меня там.

Опять ни выстрела, ни звука, ни даже признака движения.

Самое неприятное заключалось в том, что я очень хотел поскорее уехать отсюда и нацисты мне не препятствовали. Я не понимал причин этого.

Я заставил себя некоторое время постоять спокойно, дыша медленно и неглубоко, прислушиваясь и осматриваясь. С севера донесся затихающий гул дизеля; на товарной станции по-прежнему лязгал металл о металл. Вот и все. В гараже ничего подозрительного я тоже не обнаружил — очертания машины, канистра с горючим, карта на стене, кран, лоток. Пахло бензином, резиной, маслом, мешковиной и деревом; все было на своих местах. И тем не менее какой-то внутренний голос не переставая твердил: «Мне это не нравится! Мне это не нравится!» Я попытался заставить замолчать этот голос, с тем чтобы тщательно все обдумать.

Часы показывали 05.24. У меня оставалось тридцать шесть минут.

Я решил еще раз тщательно осмотреть машину, затем повторить осмотр, а потом сесть и поехать — будь что будет.

Как правило, я путешествую налегке, но иногда жизнь зависит от возможности ориентироваться в темноте, и поэтому я вожу с собой фонарик в виде авторучки с тремя долговременными батарейками и с приспособлением для фокусирования и усиления светового луча. Освещая им машину, я осмотрел ее изнутри — к дверям никто не прикасался, все переключения и рычаги находились в том же положении, в каком я их оставил; никаких посторонних запахов.

На осмотр ушло минут десять; затем я открыл багажник и проверил его, но ничего подозрительного не нашел. Чуть скрипнул капот двигателя из-за не совсем исправной пружины, и я стоял, прислушиваясь, минуты три. Потом я осветил двигатель, проверил, нет ли в нем свежей проводки, незнакомых деталей и посторонних запахов, но опять ничего не обнаружил.

Я вновь постоял, не двигаясь и пытаясь успокоиться. Боль в колене продолжала пульсировать, но тик несколько затих. У меня мелькнула мысль ничего больше не проверять, сесть в машину и, надеясь на везение, выскочить из гаража на большой скорости. Однако привычка никогда слепо не рисковать подействовала, и я вновь взялся за осмотр — проверил, нет ли новой проводки за приборным щитком и позади переключателей фар. Опять ничего.

Я все же заставил себя продолжать осмотр, так как вспомнил об одном похожем случае. Луч фонарика пробежал по бетонному полу, освещая потемневшие от давности маленькие осколки камней и потускневшую медную клемму свечи зажигания типа «Бош».

Я опустился на пол, подполз под машину и, наконец, нашел то, что искал!

ГЛАВА 23. ОКОНЧАНИЕ ДОНЕСЕНИЯ

Тонкий, как игла, луч образовал кружок света на пластмассовой оболочке изящного прямоугольника размером шесть на три, то есть величиной с небольшой карманный фонарь. Эта вещица была сделана в Японии, и я видел нечто похожее в 1959 году во французской контрразведке. Тогда речь шла о том, что 3 марта в 9.15 утра на Гюйолетт-штрассе во Франкфурте тем же методом и такой же изящной «безделушкой» неонацисты взорвали французского разведчика Пушера в машине, и потом собрать ничего не удалось.

Сейчас передо мной опять была такая «игрушка» — маленькая, компактная, прекрасно сделанная, обладающая огромной разрушительной силой.