«Подвиг» 1968 № 04

Андре Ведрин тихонько постучал в двери. Ни звука. Он постучал громче, стискивая в кармане пистолет. Прислушался. Где то далеко в комнатах послышались приглушенные шаги. Кто-то осторожно подходил к дверям. Он уже хотел выхватить пистолет, но сдержался.

— Кто там? — спросил молодой женский голос.

Он подошел к дверям вплотную и назвал пароль. Дверь распахнулась, и он ошеломленно уставился на высокую красивую брюнетку: казалось, не девушка стоит в высоком дверном проеме, а мадонна во плоти сходит к нему с картины старого мастера.

— Анриетта!

— Пьер!

Девушка стояла перед ним в китайском халате с тонким мифическим рисунком. Она была поражена не меньше Андре.

— Вот это сюрприз? Просто не верится…

Она посторонилась и пропустила его. Он стряхнул снег и огляделся. Маленькая, но уютная квартирка. Примерочная, гостиная, кухня и туалетная комната. В примерочной стоял манекен, на швейной машинке лежали кусочки материи, катушки с нитка ми, подушечка со множеством иголок.

— Так же, как и ты, любимый!

— Но почему ты никогда даже не намекнула мне об этом?

— Очевидно, потому, что и ты молчал.

— Твоя правда, — он с улыбкой смотрел на нее.

— Но как случилось, что ты… — начала Анриетта.

— Связного арестовало гестапо. Мы предполагаем, что арестовало. Я обхожу всех людей, связанных с ним, чтобы передать приказ неделю не ночевать дома.

— Скажи мне, Пьер, ты же ответственный человек в организации. А может, ты руководитель?

— С чего ты взяла?

Она поднялась с кровати. Ее халат случайно распахнулся и Андре увидел ее маленькие груди, нежные, влекущие. Анриетта перехватила его взгляд и вспыхнула. Так буйное пламя вдруг охватывает сухие деревья.

Он поднялся, сделал ей шаг навстречу, но внезапно рывком повернулся на каблуках и шагнул к двери.

— Сегодня вечером я свободен. Хочешь, поужинаем вместе, сходим в кино…

— Конечно, дорогой!

— Я зайду за тобой.

— Только не сюда, я ведь должна уйти отсюда.

— Да, приказ есть приказ. К тому же для меня ты Анриетта Леннорман, проживающая на улице Сен-Доменик, 45. Значит, вечером.

Уже стоя на пороге, он крепко сжал ее в своих объятиях.

— Любимая!

А на улице ему вдруг захотелось вернуться в маленькую уютную квартирку и сказать Анриетте, что он любит ее, как никого и никогда не любил.

Мела поземка, она подгоняла прохожих, спешащих домой. В снежной каше буксовали машины. С черными газогенераторнымн колонками у радиаторов, они имели допотопный, старо модный вид. Ломовые лошади с попонами на широких спинах с грохотом тащили громоздкие экипажи. Время от времени, тяжело нажимая на педали, проезжали велосипедисты.

Проходя вдоль здания, где размещались «национально-патриотические» организации и дарнановская полиция, Андре демонстративно плюнул на тротуар. Какой-то прохожий в широком голубом плаще и серой шапке-ушанке, что делало его похожим на туарега, бросил на ходу:

— А знаете, небезопасно все это.

Но в его тоне слышалось одобрение.

«Мальчик я, что ли? Надо сдерживаться. А тот случай в трамвае, когда я отказался уступить место инвалиду, который во всеуслышание распространялся о могуществе германского меча! Кондуктор, который угодливо выгибал спину перед двумя бошами и объяснял им что-то, аж зарычал от злости. — Он прибавил шагу. На душе было легко. — Как бы там ни было, а мы всегда наготове. Мое оружие на взводе. И нервничать зря не следует. Подогревать нас не приходится, мы и так готовы вскипеть».

Перед овощным магазином увидел очередь, которая растянулась метров на пятьдесят. На дверях магазина висело объявление: «Картофель».

«Какое свинство! Мокнуть три — четыре часа, мерзнуть, чтобы получить несколько килограммов гнилой картошки…»

Торопясь на встречу с Тентеном, он неожиданно встретил на улице Боннобо до крайности взволнованного Жан-Люка. Мощный и приземистый, Жан-Люк хоть и был родом из северного Мондора, но в горячности не уступил бы любому южанину. Он подчинялся Объединенным силам Сопротивления, где был ответственным за информацию и разведку.

Андре не однажды встречался с ним, чтобы договориться о сотрудничестве между их организациями. И всегда они обменивались информацией.

Они вышли на середину улицы, чтобы чужие уши случайно не услышали их разговора, а Жан-Люк сразу же набросился на него.

— Так что, Рауль, — он знал Андре под этим именем, — значит, вы переходите в наступление?

— Как это?

Жан-Люк понизил голос.

— Три боша за сорок восемь часов, и к тому же все трое — офицеры. Вы даром времени не теряете!

— Ничего не понимаю!

Жан-Люк удивленно вытаращил на него глаза.

— Выходит, это не ваши ухлопали трех офицеров?

— Лично я знаю только об одном покушении, но мы к нему совершенно непричастны.

— Ты уверен в этом?

— Абсолютно.

Они сошли с проезжей части, чтобы пропустить машину. Несколько шагов шли молча, потом Жан-Люк пояснил: