Подвенечный саван

Огурцов Станислав Егорович завозился под толстым одеялом в ситцевом пододеяльнике. Не любил он шелка там всякие, сатины. Скользишь по постели, как по соплям, честное слово! Ситец, добротный, экологически чистый, полезный для тела и любовных утех, которые их с Наташкой до ста потов пробирали.

Огурцов заглянул под одеяло. Предмет его гордости дремал. И ладно. Сейчас надо позавтракать. Потом немного поработать за компьютером, отдать распоряжения. Тогда уж можно будет и перерыв сделать на послеполуденный секс. Да и Наташке сейчас придется уйти. Магазинчик дамского белья, который он ей подарил на пятнадцатилетие их отношений, приносил ей какую-никакую прибыль. И требовал ее постоянного присутствия.

– Милы-ы-ый… – пропела Наташка, появляясь в дверях спальни.

Она всегда безошибочно угадывала момент пробуждения. И того, что лежало на подушке, и того, что покоилось ниже резинки от трусов.

– Ау! – отозвался Огурцов со счастливым смешком. – Ты прелесть!

Она снова его удивила, явившись в спальню в длинных алых гольфах, алом лифчике и черных трусиках, едва прикрывающих ее шикарную упругую попу. Идеально плоский живот, в пупке поигрывает крохотный бриллиант, тоже его подарок. Волосы заплетены в две толстые косы с алыми бантами.

– Идем завтракать. – Наташка потащила с него одеяло. – Идем!

– Ты это, иди, Наташ. – Он вдруг застеснялся своего обвисшего достоинства. Вцепился в край одеяла. – Иди. Я сейчас.

Конечно, ему не всегда удавалось в свои шестьдесят соответствовать пылу сорокалетней сочной бабы. Иногда приходилось прибегать к лекарственным стимуляторам. Но с утра принимать их он не хотел. Дел много!

Натянув домашние хлопковые шаровары ядовитого синего цвета, Огурцов глянул на себя в громадное зеркало напротив их кровати.

Мышцы будь здоров, живот накачанный, не выпирает, как у некоторых толстосумов. Кожа не висит, в меру загорелая. Пышная шевелюра цвета перца с солью. Твердый подбородок, нормальный нос, черные глаза. Симпатичный мужчина, весьма симпатичный.

Огурцов, как всегда огурцом, любила говорить Наташка. Она его очень любила. И верна была ему. Что-то она наготовила ему на завтрак?

В центре стола на красной тарелке большая горка пышных блинов. Огромный кусок масла плавился на самом верху блинной пирамиды. В белоснежной фарфоровой плошке красная икра. В другой жирная сметана, рядом яблочный джем. Что душеньке только угодно! И кашка манная уже в его тарелке с вареньем из черноплодной рябины. Он с детства так любил. Мама приучила. Наташа потом перехватила инициативу.

Только жена – палка сухая – никак не уразумеет, что ненавидит он с утра яйца и овсянку, просто ненавидит! И тосты ее ему нёбо корябают! И кофе ее похож на помои!

А Наташка – умница – ему с утра крепкий чай всегда заваривала. Такой, что рот вязало от крепости. А он так любил!

Огурцов сел к столу съел кашу с вареньем. Скатал блин трубочкой, обмакнул его в сметану, откусил и зажмурился от удовольствия.

– Вкусно?

Наташка, сидя напротив, давилась сухими диетическими хлопьями. Очень боялась растолстеть, потерять фигуру и разонравиться ему. Дуреха! Он ее, наверное, и с обвислыми боками терпеть станет. Хотя нет. Вряд ли с боками-то…

– Очень вкусно.

Он потянулся ко второму блину, и вдруг в дверь позвонили. Они просто опешили от неожиданности. Дело в том, что к Наташе никто никогда не приходил! Это была их общая квартира. О ней никто почти не знал. Почти явочная, куда никто никогда не приходил. Никогда! Даже в девяностых! Никто! Даже слесари из ЖЭКа! Даже электрики! Никто!

Жена! Узнала и явилась со скандалом! На лоб выкатило испарину. Трусливый холодок сжал желудок в ледяной комочек.

Не то чтобы Огурцов ее очень уж боялся, просто…

Просто не хотел ничего делить с ней при разводе на старости лет! И перед детьми стыдно! И перед партнерами.

– Открыть?! – Наташкины черные глазищи сделались испуганными, испуганными, как у ребенка.

– Открой, – коротко ответил он и с фальшивым смешком добавил: – Кого нам бояться-то?

И тут же подумал, что если это жена, то она сразу все поймет по его голому животу и по штанам домашним, под которыми не было трусов. И по Наташкиному наряду все поймет, и шансов оправдаться у него совершенно нет.

Поэтому, когда в кухню ввалились менты, он почти обрадовался. Почти…

– Огурцов Станислав Егорович? – строго спросил его крупный мужик с красивой стрижкой, в сильно поношенной куртке.

– Слушаю, – коротко кивнул Огурцов и напрягся.

Второго он узнал. На второго был заказ. Он, правда, его не собственноручно выполнял, и даже не руками своих людей. Но выполнял.

– Вам придется проехать с нами, – сказал мерзкую по смыслу дежурную фразу крупный мужик со стрижкой.

– С целью?

Огурцов решил сразу, что это развод. Его просто берут на испуг. И нет у них ничего, кроме болтовни Гриши. Он растрепал про заказ, он и про квартиру эту знал. Давно знал, еще с прошлой жизни. Охрана Огурцова даже не знала, а Гриша знал. И если менты здесь, значит, растрепал Гриша, падла.

Ну, да ладно, с ним будет отдельный разговор. Не зря слушок десять лет назад бродил, что он Игната слил. Надо бы припомнить.