Подвенечное платье

Для Цецилии настало счастливое время. Долгую зиму, мрачную, холодную и дождливую, какая обыкновенно бывает в Англии, баронесса предусмотрительно не выпускала ребенка из дому. Когда наконец Цецилия увидела весну, гостью, незнакомую Парижу, оживившую все вокруг, радость девочки была беспредельна, и все свободное от своих детских занятий время она стала проводить в саду.

Мать всегда находилась подле нее, и когда небо, сбросив туманный покров, являло свой лазурный свод, когда солнечный лучик пробивался сквозь свинцовые облака, баронесса говорила Цецилии, что это Бог смотрит на землю и от одного его взгляда все живое цветет и радуется.

Для маркизы не существовало ни зимы, ни весны: она так же вставала в двенадцать часов, так же в постели пила шоколад, одевалась, причесывалась, пудрилась, лепила мушки и в двадцатый раз перечитывала сказки Мармонтеля и романы Кребильона-сына, поясняя лучшие места Аспазии.

Глава VI Бог вездесущ

Маленькая Цецилия росла в необычных условиях: с одной стороны, она видела стремление матери к уединению, с другой — эксцентричный характер бабушки.

Согласно системе воспитания, избранной баронессой, все занятия, требующие усилий, преподносились Цецилии в виде забавы. Ум ее постоянно был чем-то занят: чтением, игрой на фортепиано или рисованием. После праведных трудов для ребенка отворялись двери в сад.

Это место было настоящим раем для нее. Сама баронесса позаботилась о нем, собрав там самые красивые цветы, которые только можно было достать: лилии, розовые кусты, боярышник. Румяная Цецилия, в коротеньком платьице, с полуобнаженными ножками и развевающимися белокурыми волосами, казалась лучшим цветком этого сада. Здесь росли не просто лилии и розы, здесь был целый мир: пестрые насекомые роились в зелени, и временами через аллею проносилась какая-нибудь изумрудная мушка с золотым отливом; блестящие бабочки и мотыльки с разноцветным крылышками, казалось, падали дождем и беспорядочно кружились над этим роскошным травяным ковром; щеглы и чижики перепрыгивали с ветки на ветку, отыскивая пищу своим детенышам, прятавшимся в гнездах из мха.

Баронесса по-прежнему не принимала у себя никого, и сад для маленькой девочки, лишенной общения со сверстниками, превратился для нее во Вселенную; цветы, бабочки и птички сделались ее друзьями. Цецилия, наделенная пытливым умом, однажды спросила у матери, как возникло все это великолепие. Баронесса ответила, что все произошло от Бога и получило от него свою жизнь. Она рассказала дочери о благотворном влиянии солнечных лучей на цветы, которые утром распускаются, разворачивают свои чашечки, а вечером закрывают их; на бабочек, которые прилетают в жаркие часы дня и исчезают задолго до наступления ночи; наконец, на птиц, которые пробуждаются с зарей и умолкают в сумерки, исключая одного лишь соловья, нежная песнь которого звучит и ночью.

Но самыми близкими друзьями для Цецилии стали цветы. Объяснялось это просто: когда девочка ловила какую-нибудь бабочку с золотистыми крылышками, та выскальзывала из ее рук; когда Цецилия подкрадывалась к птичке, сидевшей на ветке, птичка вспархивала и улетала туда, где ребенку уже было не достать ее; но цветы, ее милые цветы, были совсем другое. Их она могла обнимать, ласкать, даже срывать, правда, сорванные, они быстро теряли свои краски и аромат, печально сохли и умирали, но они не улетали от нее — они всегда оставались с ней.

Так, распускающаяся роза служила наглядным выражением жизни, а высохшая лилия олицетворяла смерть.

Уяснив разницу, Цецилия больше не рвала цветов.

Дитя не сомневалось в существовании тайной жизни за видимым бесчувствием. Благодаря этому детскому убеждению и живому воображению между ребенком и его друзьями-цветами установились отношения, в которых все объяснялось легко и просто. Девочка умела понимать, когда цветы больны, здоровы, печальны, веселы; она разделяла скорбь с одними, радовалась с другими; если цветок был болен, она заботилась о нем, поддерживала его; если печален — утешала. Один раз, войдя в сад раньше обычного времени и заметив на лилиях и гиацинтах капли росы, бедное дитя прибежало в дом в слезах. Девочка подумала, что цветы заболели и плачут. В другой раз баронесса заметила, как Цецилия кусочком сахара утешала розу, которую она случайно зацепила платьицем, оборвав при этом несколько лепестков.

В ее детских рисунках и вышивках всегда присутствовали ее любимцы — цветы. Она писала портреты с лилий, переносила на канву розовые кусты, чтобы сохранить воспоминания о них. Так, весной, летом и осенью девочка любовалась живыми цветами, а зимой — их изображением.