Подвал для моего сердца

– Нет. Пока нет. Он где-то здесь, прячется. Но это вопрос времени, – «утешил» меня Воронцов. – Рано или поздно он проколется, а ребята, желающие получить свои деньги обратно, очень ждут встречи с ним.

– Много он должен?

– Прилично. Около пяти миллионов.

Я присвистнула, совсем забыв, что такое поведение не красит женщину, и засунула в рот шоколадную конфету. Пять миллионов? На что Денису потребовалась такая сумма? И как же он планирует ее отдавать?

– Ты знаешь, где он? – спросил Мирон. – Говорят, ты была последней, кто видел его в тот вечер.

Я обратила внимание на изменившийся тон; на то, как пальцы Мирона дернулись, покрепче обхватывая горячую кружку, и медленно подняла на него взгляд.

– Ты сам его ищешь, – догадалась я. – Люди, которым он должен, попросили тебя его найти, да? Чтобы потом выдать им?

Мирон кивнул.

– Они позвонили вчера, как раз за час до вашего с Тиной прихода. Выслали фотографию, я вспомнил, что вы вместе сидели в клубе.

– Я не знаю, где он. Сама его ищу, – честно призналась я, но по глазам поняла, что Мирон мне не поверил. И что помощи от него не дождешься – при малейшей возможности он сдаст Дениса, а я, хоть и осуждала его поведение, все же была на стороне Беликова. Каждый может ошибиться…

– Тебе лучше сказать мне правду, – проникновенно заявил Мирон.

Я поежилась. Стало как-то неуютно, температура словно упала на несколько градусов. Зря я пригласила его домой…

На всякий случай я решила держать ухо востро, и неуверенно ответила:

– Но если бы я знала, где он, разве стала бы спрашивать у тебя?

– Может быть, твой любовник не рассказал тебе о своих неприятностях? – предположил Мирон. И протянул руку к моему лицу. Испугавшись, я дернулась назад, позабыв о том, насколько тесна моя кухня, и больно приложилась затылком о холодильник, кувыркнувшись со стула.

– Ай, – вырвался у меня болезненный стон. Машинально потерев голову, я заметила надвигающуюся на меня тень – Мирон встал, и теперь медленно наклонялся ко мне со зверским выражением лица…

«Кажется, самое время заорать», – подумала я, и привела свой план в действие.

Визг, вырвавшийся из моей груди, был сравним с криком человека, выигравшим в лотерею миллион долларов. Исторгнув вопль, я зажмурилась и прикрыла голову руками, прячась как в детстве. Секунды текли томительно, и… Ничего не происходило.

Осмелев, я раздвинула пальцы и одним глазом посмотрела на Мирона. Тот стоял надо мной с озадаченным выражением лица, и жалостливо потирал правое ухо.

– Ты что, ненормальная? – спросил он. – Я сразу понял, что ты того, с приветом. Чего орешь?

– А ты чего руки распускаешь? – ринулась я в атаку, поняв, что никто меня сегодня убивать не будет.

Присев рядом на корточки, Мирон цокнул языком, показывая степень своего удивления, и пояснил:

– Ты шоколадом измазалась. Я хотел вытереть.

И в подтверждение своих слов дотронулся указательным пальцем до уголка моих губ, тщательно стирая след от конфеты.

– Видишь?

– Вижу, – растерянно кивнула я, замечая в глазах Мирона новые эмоции: жалость и одновременно опасение.

Неловко вышло, ничего не скажешь. Теперь Воронцов точно уверен в моей ненормальности. И, что самое обидное – я-то ни в чем не виновата…

– Ладно, если мы разобрались, вставай, – скомандовал он, поднимаясь. – Голова не болит?

– Да вроде нет, – промямлила я, кое-как заползая на стул и ощупывая макушку.

Мирон все же настоял на том, что мне нужно приложить к ушибу что-то холодное, деловито пошарился в морозильнике, и, не найдя лед, достал огромную курицу. Бройлер выглядел до того упитанным, что я искренне подозревала его в родстве с индейкой, и немного опасалась готовить, потому он спокойно лежал в холодильнике второй месяц.

– На, – сунул мне в руки Воронцов четыре килограмма замерзшего мяса. – Приложи к голове.

– Как ты себе это представляешь? – поразилась я, поскольку держать бройлера на весу с моими слабыми мышцами более пяти минут не представлялось возможным. – Лучше достань бутылку молока.

– Надо что-то ледяное.

– Молоко подойдет.

– Почему ты все время споришь? – недовольно спросил Мирон, но молоко достал, а курицу запрятал обратно.

Я скосила глаза вправо, рассматривая экран телефона, загоревшийся от сообщения, и честно призналась:

– Не знаю. Хочется.

– Хочется ей, – передразнил меня Мирон, и включил чайник. – Не тошнит?

– Не-а, – покачала я головой, тут же ойкнула от боли и замерла, пытаясь переварить послание Тины. Подло бросив меня на растерзание, предприимчивая Бельская в приказном тоне попросила задержать Мирона на час-другой, пока она встречается с бывшим одноклассником и по совместительству бывшим парнем пропавшей Марии Лубкиной.

Просьба мне была понятно – следить за Виталием некому, а пока Мирон здесь, Виталик будет неотрывно сидеть возле моего подъезда. Проблемы возникали с исполнением – как, очень мне интересно, я должна задержать Воронцова на два часа?

– Врача вызываем? – буднично спросил Мирон.

Вспомнив Валерия Федоровича, я бурно заверещала:

– Ни в коем случае! Я отлично себя чувствую. Все нормально.