Подвал

Огромная и величественная, Золотая бабочка стояла неподвижно. Крылья за ее спиной почти касались плиточного пола, из-за чего казалось, она над ним парит.

— Что я должна делать?

В устремленных на нее глазах не отражалось ничего.

— Хочешь, чтобы я устроила выступление?.. Только для тебя?..

Бабочка словно увеличилась в росте, ее крылья распахнулись еще шире. Было ли это побуждением к действию? Жозетте показалось, что она заметила кивок. Затем глаза мажоретки расширились от изумления: Бабочка неожиданно запела — неприятным трескучим голосом.

Жозетта начала показательное выступление. Нога Бабочки отбивала такт. В точности как на тренировках.

Пространства в распоряжении Жозетты было немного — всего несколько квадратных метров. С трудом удерживаясь от того, чтобы не вертеть головой, проверяя, следит за ней Бабочка или нет, она старалась оставаться на одном месте, переходя от одного элемента выступления к другому. Из-за того, что потолок был довольно низкий, высоко вскидывать жезл было нельзя — к жалости Жозетты, так как это она проделывала лучше всех остальных. Вместо этого она проделала целую серию других сложных упражнений. Вдруг жезл выскользнул у нее из рук и с шумом покатился по полу.

Подняла его уже не ее рука.

В беспорядочной спешке усталые полицейские обошли все коридоры, стуча в двери номеров и будя жильцов. Мажоретки выглядели осунувшимися. Они не сопротивлялись, когда полицейские буквально выталкивали их из комнат. Далеко не сразу они поняли, что от них требуется только одно: стоять в коридоре у дверей своих номеров и молча ждать Крагсета.

Йохансена старший комиссар послал будить директора отеля, чтобы требовать от него заблокировать лифты. Убежденный, что это существенно ограничит маршруты Жозетты, Крагсет пожалел о своем решении, когда, задыхаясь, с трудом добрался до последнего этажа по лестнице.

Оказалось, что норвежские мажоретки слышали крики. Ужасные крики. Дрожа от страха, они едва осмеливались выйти за дверь. Одна из них созналась:

— Они все пошли на встречу с француженкой.

— Кто все? С какой француженкой? — прорычал Крагсет.

— Капитаны команд… — пролепетала мажоретка, которая была выше комиссара на целую голову.

— За мной, в номер фотографа! — вскричал гном.

Пробежав несколько коридоров и оказавшись у цели, Крагсет в изнеможении остановился. Испуганные голоса девушек, переговаривающихся на разных языках, действовали ему на нервы.

— Ну наконец-то! — с облегчением выдохнул он, увидев Здоровяка, спорившего о чем-то с группой полицейских у распахнутой двери в номер Анжелы.

Красный от смущения, в наброшенной на плечи дубленке, но при этом без ботинок, Имир повторил, обращаясь к Крагсету:

— Она спит… С ней все в порядке… она спит…

Не обращая внимания на нервные смешки, Крагсет вошел в комнату:

— Ты уверен, что она спит?

— Да, я и сам здесь спал… с ней.

Крагсет потряс Анжелу за плечо и убедился, что она действительно спит беспробудным сном. Обнаружив на ночном столике упаковку снотворных таблеток, он сжал ее в кулаке и гневно вскинул над головой:

— А это что? Это ты ей дал?

— Нет, комиссар. Честное слово. Я пригласил ее к себе на ужин, но она не приехала, поэтому я сам приехал сюда…

— Мы это выясним…

Крагсет замер, осознав, что речь шла о другой француженке. Воистину этой ночью он делал все не так… Во всю силу легких он закричал:

— Йохансен!

И, тут же забыв про Имира, бегом устремился по коридору, готовый к очередному страшному открытию. Йохансен уже бежал ему навстречу, по пятам сопровождаемый директором отеля. У инспектора было такое лицо, словно он с трудом сдерживал рыдания.

— Вы бы видели это, комиссар!.. Настоящая бойня!..

Ноги у Анжелы подкашивались. Слушая и не слыша раздававшиеся вокруг голоса, она никак не могла понять, что до такой степени угнетает старшего комиссара и его подчиненных. При этом шли они довольно быстро, и ей с трудом удавалось не отставать.

Один из военных привел их к первой комнате из анфилады смежных номеров. Она была пуста, следующая за ней — тоже. Вместо того чтобы выйти в коридор, они продолжали переходить из одной комнаты в другую через сквозные двери, распахнутые настежь.

Анжеле казалось, что она попала в какой-то заколдованный коридор, состоящий из сплошных дверей. У нее было неприятное ощущение, что она не движется вперед, а шагает на месте — на одном и том же пороге одной и той же двери между двумя комнатами, уходящими в бесконечность. Обстановка в номерах была одинаковая, менялись лишь сумки на полу и одежда на кровати.

Последней была комната Жозетты.

Столпившись в комнате, они смотрели на раздвижные дверцы платяного шкафа, которые сейчас были закрыты.

— Это ты закрыл? — спросил Крагсет дежурившего в комнате военного.

— Да, — пробормотал тот. — Даже не знаю почему…

Крагсет сдвинул одну створку в сторону.

Четыре обнаженных тела, которые время от времени еще судорожно подергивались, были подвешены за шею к металлическим крюкам.

Это было тем более ужасно, что абсолютно необъяснимо.