Подумаешь, попал

– Что же разбирайтесь, товарищ нарком, позже доложите мне, сейчас у нас более важные дела.

– Но товарищ Сталин, среди пострадавших фронтовики, представляете, человек после тяжелого ранения выписывается из госпиталя, и выясняет, что его выбросили на улицу, он идет жаловаться на произвол в милицию, и выясняет, что та не чем не может помочь,

поскольку в беззаконии, замешаны люди из аппарата НКВД.

– То есть ты хочешь сказать, что дело приобретает политический оттенок.

Нахмурился Сталин.

– Все может быть. – Прямо проговорил Берия, и добавил. – Один из пострадавших, герой Советского Союза, вы лично вручали ему эту награду, злоумышленники не могли об этом не знать.

Сталин встал, и заходил по кабинету. Берия хитро подвел разговор к главному, прекрасно зная, как не любил хозяин, когда кто то, хоть мало – мальски ущемляет того в его власти.

– Кто он? – спросил Сталин остановившись, и бросая трубку в мраморную пепельницу.

Этот жест, указывал на крайнее раздражение, и не довольство верховного.

Подполковник Кропоткин, товарищ Сталин. – Он только что, выписался из госпиталя.

– А танкист. – Сталин даже слегка улыбнулся. – Но он же не простой человек, его вся страна знает.

– Но это не помешала нечистым на руку чиновникам, прибрать его квартиру себе.

Сталин, поднял одну из телефонных трубок и сказал.

– Вызовите ко мне, товарища Меркулова. И бросил Берии. – Свободны.

Один из всемогущих наркомов, стоял бледным перед Верховным.

– Это что получается, товарищ Меркулов, ваши люди, вместо того чтобы заниматься своими непосредственными делами, попросту обворовывают людей, отбирают жилье, запугивают, но самое страшное у кого, у тех ,кто сейчас не жалея жизни, воюют, но за что, за кого, спрашивают они, когда их израненных выкидывают из собственных домов, вместо благодарности.

Нарком молчал.

– Почему по городу ходят слухи об этом, спрашиваю вас я, да потому что это правда.

– Я проверю это, и приму меры. Наконец взяв себя в руки, проговорил Меркулов.

– К кому? – уточнил Сталин.

– К тем, кто их распространяет, – сказал нарком.

– Вы начнете с меня? – Голос верховного стал мягким. И от него у наркома побежали мурашки.

– Я начинаю думать, – продолжал Сталин, именно этого вы и добиваетесь, может вы сами замешаны в этом деле?

– Что вы, товарищ верховный главнокомандующий, слухи могут распространять враги.

– Я же сказал, что это не слухи, а правда.

– Почему квартиру, героя известного всей стране, занимает ваш человек?

– А перед этим в Куйбышеве, его же избивают ваши люди, чуть ли не до смерти?

Нарком опустил глаза.

– Быть может потому, что он и я, стали героями по одному и тому же указу.

Нарком встрепенулся. – Товарищ Сталин, виновные в том деле наказаны.

– Как видно не все, у меня создается такое впечатление, что кое кто не смея поднять руку на меня.

– Товарищ Сталин, я разберусь во всем.

Меркулов понял, что молчание может привести к непоправимому.

– Надеюсь, вы помните, я всегда все узнаю первым, вы в одном правы, что так действуют только враги, ищите их у себя сами, или быть может попросить товарища Берию, чтоб он помог вам?

– Справимся сами, – товарищ верховный.

– Да, и если я еще раз узнаю, что на товарища Кропоткина, без моего ведома, совершены противоправные действия, я точно буду знать, кто виноват в этом.

Меркулов был не глупцом, он понял, Кропоткин был не причем, просто Сталина, уверили в том, что капают под него самого, и было ясно, кто это сделал.

Впрочем надо сперва разобраться с теми, кто его так подставил. Меркулов покинув кабинет верховного, остановился, а что если так хитро копают именно под него, кому из его окружения можно верить, кто то метит на его место. Нет, тем кто сейчас рядом, верить нельзя, где гарантия, что те кому он отдаст приказ, не связаны с этим делом, просто уберут того кто занял квартиру, этого любимчика Сталина, и все.

Меркулов вошел в свой кабинет, и снял трубку, соедините меня с Куйбышевым.

*****

Я остановился в гостинице. номер было снять не просто, но деньги были, кроме того подействовал звонок от кое откуда. Поужинав я завалился спать. Раз была дана команда, бучу не подымать, значит так и должно было быть. Утром как не странно, меня разбудил Крапивин. Было видно, что он только что с дороги.

– Ну вот я так и знал, что весь сыр бор из за тебя. – Начал он, смотря как я одеваюсь.

– Конечно, во всем виноват я, поддержал я комиссара.

– Не юродствуй ты вот выспался, а я нет, полночи до Москвы добирался, полночи у начальства просидел .– Давай рассказывай, что у тебя стряслось, и больно нос не задирай, что раскрыл еще одно государственное дело.

Я начал рассказывать. Крапивин слушал меня внимательно, и под конец сделал вывод.

– Обыкновенная уголовщина, кое кто из нашего ведомства, снюхался с твоим управдомом, скорей всего не только с твоим, и пользуясь тем, что хозяев на данный момент нет, начали махинации с жильем. – Вот тебя считали погибшим, а сестричку твою только ленивый не обидит, наивная душа, я убедился, к стати как ты и просил, посадил ее на прямой поезд до Уфы.

– Спасибо.