Подумаешь, попал – 5

Этот окрик вывел меня из размышления и я задрав в верх голову начал выискивать в небе самолеты. Вскоре я их увидел штук десять. Сначала они летели в сторону от нашей колонны, но вероятно кто то из летчиков заприметил темные точки на снегу, и вся десятка сделав разворот устремилась к нам. Тут я пожалел, что не приказал выкрасить танки по зимнему в белый цвет, теперь темно – зеленый окрас делал машины приметными на белом фоне. Рядом успокаивающе раздался голос одного из солдат охранения.

– Наши летят, я их еще по гулу моторов определил. – Илы, они голубчики, – сказав это солдат с невозмутимым видом достал кисет с махоркой очевидно решив воспользоваться остановкой для того чтобы перекурить.

Я же не разделял его пессимистического настроения и

вскинув висевший на шее бинокль стал рассматривать приближающиеся самолеты. Восемь из них точно были илы, а чуть выше их два ястребка, вероятно прикрытие. Но то что самолеты были наши отнюдь не успокоило меня. Илы снижались и явно заходили для атаки. А что бы вы подумали увидев под собой незнакомую технику, явно враг, тем более, что бронемашины охранения, были американского производства, вроде «Скауты» и появились у нас недавно и не все летчики могли знать их контуры, а значит принадлежность к нашей армии. Ну, все швах, погибнуть от своих, на войне такое к сожалению случалось не единожды. То «дружественный» огонь артиллерии накрывал наступающие роты на радость врагам, то вот так, своя своих не признаша. Собиравшийся скрутить самокрутку солдат и то поняв, что происходит, что то неладное так и замер с поднесенным к корту кусочком газеты с махоркой, чтобы обслюнявить его для склейки. Почти все вокруг застыли как вкопанные, только молодой лейтенантик, командир охранения, вдруг спешно достал ракетницу из висевшего на плече раздутого планшета, из которого совсем недавно извлекал карту с местностью для меня, чтобы я мог с ориентироваться. Спешно ракету за ракетой лейтенант выпустил в верх три ракеты, различного цвета, и опустив руку с ракетницей вниз, продолжал напряжено всматриваться в приближающиеся самолеты. Те на скорости пронеслись над нами, так низко, что нас оглушило ревом мощных моторов и обдало порывом ветра, которым сдуло махорку с листка солдата запорошив ему глаза. Все облегчено вздохнули, огневой атаки не последовало. Но это было еще не все. Пронесшиеся над нами самолеты, развернулись и вновь устремились к нам вероятно, чтобы удостовериться, что они не ошиблись в сигнале выпущенных ракет и все же нанести авиа – удар. Но тут уж очнулся я и подскочил к бронемашине.

«Скаут» был радиофицирован, и радист уже спешно выходил на волну которой пользовались штурмовики.

– Есть связь, – ефрейтор обрадовано посмотрел на меня.

Я отобрал у него тангенту и заорал.

– Летуны, мать твою мы свои, не вздумайте нас причесать. Не знаю толи то что я обратился к летчикам на русском, толи мой мат возымел действие, но в переданных мне связистом наушниках я у слышал голос одного из летчиков.

– Свои то быть может быть вы и свои, только таких «коробочек» мы раньше не видели. – Назовитесь.

Голос был требовательным, вероятно принадлежал как минимум командиру эскадрельи. Самолеты вновь с гулом прошлись над нами. Я не стал скрываться, моя шкурка все таки дорога мне, а она за время войны и так была не в меру попорченной.

– Говорит с вами генерал лейтенант Кропоткин, «коробочки» из новых, скоро таких будет много, так что запоминайте. Сказав это я с тревогой стал ждать ответа.

Наступило тягостное молчание, мне показалось прошло много времени, хотя на самом не больше десятка секунд. Наконец в наушниках вновь раздался голос летчика.

– Коробочки неплохи, побольше бы таких. – Генерал.

Раздался смешок. Я выглянул из бронемашины. Самолеты удалялись. Последнее слова летчик произнес с иронией в голосе. Похоже, что в то что встреченные ими танки свои, штурмовики поверили, а в то что с ними на связь вышел генерал, а тем более один из командармов нет. Я вылез из бронемашины и оглядел стоящих возле неё людей. Все стали выходить из оцепенения. Солдат с запорошенными махрой глазами чертыхаясь пробовал снегом протереть глаза.

– Кажись пронесло, – обыденно произнес я и непроизвольно перекрестился.

Взводный старший лейтенант, вероятно комсомолец с удивлением посмотрел на меня. Я же смотрел на молодого лейтенанта командира охраны. Тот так и стоял с опущенной вниз ракетницей. Лейтенанта я не знал, да и по нему было видно парнишка недавно из училища в новеньком овчинном полушубке, на ногах валенки вместо сапог которые офицеры служившие при штабе вряд ли оденут, им бы пофорсить в начищенных сапогах перед связистками. Лейтенант наконец пришел в себя и дрожащими руками засунул ракетницу назад в планшет.

– Откуда знаешь какие сигналы надо подавать летчикам о том, что мы свои, – спросил я паренька внимательно разглядывая его раскрасневшееся на морозе лицо с едва пробивающимися под носом усиками.

Тот встал перед моими грозными очами, как мог на вытяжку и проговорил.