Подует ветер

Всегдашний патрульный пост на трассе с двумя полицейскими работал в двухмильном удалении, в обычном месте, о котором знал любой водитель города.

С противоположной стороны, не доезжая города полутора миль, с починкой тяжелого фургона на обочине возился одинокий шофер. А в его закрытом кузове находились трое полицейских мотоциклистов.

В пустыне за одним из холмов притаился вертолет с мощными прожекторными подвесками и хорошо вооруженным экипажем из четырех человек.

Но главное заключалось в технической новинке, на которую очень надеялись.

К указанному преступниками месту, открыто, так чтобы не вызывать подозрений у возможного с их стороны наблюдателя, подъехала полицейская машина. Из нее с обычным чиновничьим кейсом вышел сержант Фолби, не спеша зашел за рекламный щит и поставил кейс там, где требовалось. Денег в кейсе, надо сказать, не было ни цента, зато, после легкого прикосновения сержанта к неприметному месту на панели, внутри еле слышно заработал маленький механизм и за то время, пока сержант возвращался к автомобилю, буравчик из нижней части кейса вошел на полметра в твердую землю и пустил в две стороны горизонтальные усы. При внешне невинном виде кейс оказался прикованным к земле и недоступным простой человеческой силе. Но самое интересное должно было произойти потом, когда преступник потянет за ручку. Тогда тонкие гибкие пластиковые прутья вылетят с четырех сторон и обовьют тугой спиралью его запястье. Тут же радиосигнал поступит на станции всем участвующим в операции группам. Дальше — понятно.

Теперь нужно ждать.

Все понимали ненадежность таких ожиданий. Шантажисты очень часто меняют условия и способы передачи денег, и мотать нервы могут сутками. Все это шкурой чувствовали, за исключением, быть может, Терье, который по случаю отбытия всех полицейских на операцию был назначен дежурным по управлению и с плохо скрываемым удовольствием носил повязку на рукаве.

После еды Гамильтон направился к себе в кабинет, а прочие приготовились поволноваться у телевизора.

— Сегодня «Быки» вздуют твою птицу «Феникс», — обратился Фолби к Дику, — и ты походишь лысым, красавчик ты мой.

— А вот посмотрим, посмотрим, — затрещал тот в ответ, — не пришлось бы вам побегать по управлению босиком.

Фрэнк закрыл за собой дверь, стараясь не слышать этих детских шуток, и с неясным для себя самого грустным чувством подумал о странных сочетаниях трагедий жизни с глупенькими мелочами, которым так часто придают не меньший смысл. Он постарался поудобней устроиться в кресле и закрыл глаза. Надо было использовать передышку от этого очумелого дня.

* * *

Весь следующий день Кэрри спала, ела, некоторое время гуляла недалеко от дома, когда этого захотел хозяин, и снова спала и ела.

Вечером она проснулась и видела, как хозяин выпускает из дома Патрика. Потом она снова проснулась, разбуженная открывшейся на улицу дверью, и заметила проскользнувшего в свой вольер бело-рыжего, а утром тонкими ноздрями уловила запах той пищи, которую она сама совсем недавно жадно проглатывала и которой уже не хотелось теперь, когда яд привычно давил на стенки острых кривых зубов.

Ее не очень-то волновали чужие проблемы. Она была прежней — очень сильной. Всемогущей Кэрри!

Солнце шло на закат, и она как раз подумала, что неплохо еще погулять вокруг дома, когда к вольеру подошел хозяин и открыл дверку, но не пригласил ее выйти, а бросил на середину какой-то лоскут. Кэрри присмотрелась. Лоскут лежал рыхлой массой, перемежая те самых два цвета, которые она каждый раз видела на верху того мира, в котором жила. Синий цвет неба и белый цвет красивых пышных облаков.

Кэрри подошла, понюхала, и будто маленький язычок пламени пробежал у нее в голове. Она вдохнула еще, и пламя, уже ярко вспыхнув, не ушло совсем, а притаилось, как огонь под углями.

Теперь она не просто внюхивалась, а искала среди разных смешавшихся запахов запах врага.

Вот он! Кэрри нашла его, и пламя, вылетев наружу, стало жечь и терзать ее мозг.

— Ну вот, — проговорил человек, открывая дверку вольера, — иди, Кэрри, теперь иди.

Входная дверь была уже приоткрыта. Кэрри быстро выскочила на улицу. И как и тогда, два дня назад, она знала, в какую именно сторону нужно идти.

* * *

Хоть Энн и хотела как можно быстрей все закончить, провозиться еще пришлось около часа.

Она работала не у себя в бюро, а за столом в общей соседней комнате, откуда через стеклянные до земли стены была видна вся смеркающаяся улица, а с другой стороны открытые двери вели в полуосвещенные торговые залы. Ей хорошо работалось одной рядом с улицей, в огромном помещении в полной тишине.

Обычно после такой работы она выходила на улицу, запирая стеклянную дверь офиса, и не спеша шла домой, за исключением тех, к сожалению, редких случаев, когда Фрэнк или кто-нибудь из небольшого круга ее друзей предлагал провести вечер вместе.

Она начала складывать в ящики бумаги, готовясь через минуту уйти, но что-то привлекло ее внимание на пустынной улице.

Кошка.

Серо-черный окрас.

Непородистая, худая.