Подстрекатель

Она почувствовала, как по ее щекам заструились слезы. Велин даже не пошевелилась, чтобы вытереть их. Она стояла спиной ко всем этим людям, пришедшим сюда, чтобы стать свидетелями ее самой большой глупости, самой большой в жизни ошибки. Впрочем, она не допустит, чтобы ее увидели в расстроенных чувствах. Велин немного выпрямилась, расправила плечи и постаралась дышать ровно и размеренно. Она — прирожденная стольти. Типичная жительница Верхнего Города. Она никогда не была — да никогда и не станет — жалкой безродной крысой из Уоррена вроде Рейта, что нашел себе тихое безопасное пристанище среди щедрых, ничего не подозревающих аристократов и продолжал долгие годы им пользоваться. Следовало бы повернуться к нему, указать на него и объявить во всеуслышание: «Не верьте ему! Он не тот, за кого себя выдает! Он — уорренец! Ему здесь не место!»

Хотя, если Велин сделает подобное признание, ей придется объяснять, откуда ей это известно и почему она молчала об этом долгие годы. Это будет означать, что она сознательно утаивала важную информацию от тех, кому ее следовало знать. Такое поставит ее лишь на одну ступеньку выше Рейта. Она больше не будет давать никаких клятв и обещаний, но и не будет больше жить в Верхнем Городе. В лучшем случае она будет изгнана в какие-нибудь далекие, почти необитаемые края, где придется жить, получая лишь скудные денежные переводы от родных. В худшем — окажется на рудниках, лишенная всего, что принадлежит ей по праву рождения. Она перестанет носить звание стольти. Стольти обычно заступаются друг за друга, но не терпят предательства в своих рядах. Именно поэтому Велин промолчала, не став устраивать скандала. Рано или поздно правду о Рейте узнают те, кому это необходимо знать. Тогда она и притворится, что ничего не понимала, что была очарована им, и все такое прочее.

Рейт слушал, как Велин приносит клятву супружеской верности, и чувствовал, что последние нити надежды, за которые он продолжал цепляться, окончательно оборвались. Он знал: когда Велин сказала ему, что никогда не станет его женой, что он должен отпустить ее, какая-то часть его души все еще надеялась, что она еще может вернуться, может признаться в том, что совершила ошибку и хочет провести с ним остаток жизни; и если для них опасно заключать брак в традиционной торжественной обстановке в Эл Артисе, они могут уехать куда-нибудь, где документы не проверяют столь тщательно, как здесь, и где можно обменяться клятвами верности лишь в присутствии случайных свидетелей.

Луэркас. Она выбрала себе в мужья Луэркаса. Или все же это он выбрал ее? Нужна ли она ему для того, чтобы нанести ответный удар ему, Рейту? Все эти годы, полные неугасимой ненависти, Рейт и Луэркас обменивались оскорблениями, и Рейт, хорошо умевший обращаться со словами и искусно сплетать их, всегда выходил из таких схваток победителем.

Неужели Велин хочет провести всю свою жизнь с этим громилой, с жадным до власти кретином, с животным, широко известным своим распутством и коварством и нескрываемыми намерениями стать главой Совета Драконов на несколько ближайших десятилетий. Самая худшая сплетня, которую Рейту довелось слышать о Луэркасе, гласила, что при желании он мог бы спасти Рона, но решил, что, придав его смерти мученический характер, поспособствует собственному карьерному росту. Что же произошло после того трагического случая? Шрамы на лице у Луэркаса почти исчезли, он теперь пользуется благосклонностью у членов Совета Драконов, возглавляет Департамент Магических Исследований, деятельность которого всегда живо интересовала Соландера. Сейчас же Луэркас вступает в пожизненный союз с женщиной, которую Рейт когда-то любил.

Если бы Рейт мог убить Луэркаса прямо здесь и надеяться на то, что останется безнаказанным, он бы не раздумывал ни минуты.

Через несколько минут церемония закончилась. Велин и Луэркас подписали брачный контракт, повернулись к собравшимся, взялись за руки и подняли документ над головой для всеобщего обозрения, как будто символизируя большую личную победу, а не проклятую богами обычную финансовую сделку, означающую слияние капиталов. Рейт чувствовал, что его сердце обливается кровью, и аплодировать вместе с остальными не стал.