Патр все так же продолжал смотреть на небо. Он не хотел бы, чтобы его заметили за этим занятием. До сих пор ему удавалось объяснить свой интерес к небу общими рассуждениями о погоде, о страхе перед надвигающимися грозами, однако с каждой минутой он все сильнее осознавал, что опасность приближается. Он чувствовал, что Дознание сейчас занимается его поисками. Его предательство не останется безнаказанным, и если он будет пойман, то при этом пострадают и другие люди. Дознаватели придут тайком, когда их никто не будет ждать, и никто не успеет ничего сделать. Дознаватели непременно уничтожат и самих гируналльцев, и их красивые расписные домики-кибитки. Погибнут воины, и женщины, и шаловливые проказники-дети, и волшебники. А с ними погибнут каанцы, и изгнанные граждане Империи, и братья из Ордена Резонанса, и новоиспеченные Соколы, и этот безумец Рейт, и сам Патр, и Джесс.
Поэтому, когда из кустарника вышла Джесс, бледная и растрепанная, у Патра сердце подпрыгнуло в груди; он не мог дышать и не мог думать. Они пришли, и теперь все кончено. Он не сумел ее спасти.
Но она бормотала что-то о Рейте.
Рейт.
Набат паники в его ушах немного стих, и он сказал:
— Погоди. Отдышись. Что там с Рейтом? Он умер?
Это было бы для Патра лишь отчасти плохой новостью. Рейт начал ему нравиться, но факт оставался фактом — Джесс была словно стеной окружена неразделенной любовью к нему, и только когда он умрет, может быть, она сможет увидеть, как сильно Патр ее любит.
— Он… он… проснулся.
Патр понял, что она плачет. Слезы катились у нее из уголков глаз, стекая на кончик носа. Когда она плакала, лицо ее становилось каким-то сморщенным.
Значит, ему повезло.
— Что ж, если он жив и проснулся… это хорошая новость, Джесс. Так почему же ты плачешь? Мне почему-то казалось, ты должна быть счастлива.
Джесс закрыла глаза, сделала долгий прерывистый вздох и вытерла лицо рукавом.
— Я боюсь, — сказала она. — Рейт не помнит, как писал во всех этих блокнотах. Он вообще ничего не помнит с тех пор, как начал свою работу, и до его пробуждения сегодня. Он спросил меня, был ли он болен — или же бредил, — когда все это писал. Он потерял своего лучшего друга, Патр. И женщину, которую любил с того дня, как впервые отправился в Верхний Город. Боюсь, от горя он потерял рассудок.
— Чепуха, — фыркнул Патр.
Он взял ее за плечи и, повернув к себе, подождал, пока она посмотрит ему в глаза.
— Задумайся об этом хотя бы на минуту. Он работал днем целый месяц. И всю ночь писал. И лишь немного спал на рассвете — но он вообще не отдыхал, вообще не прекращал работать. Помнишь?
— Конечно же, помню.
— Он окончательно вымотался. А работа полностью исчезла из его памяти. Подобные вещи случались с Дознавателями, которые работали со мной. У них было сложное задание, и им приходилось обходиться без сна и практически без пищи, и когда у них наконец появлялась возможность наверстать упущенное, их тела почти отключались. Так же, как и Рейт. А когда они просыпались, то не знали, что произошло.
— В самом деле?
— В самом деле. Это случалось с таким количеством людей, что у нас даже появилось название. Мы говорим, что они «пропащие».
— С тобой это когда-нибудь случалось?
— Нет, но у меня был друг в высшем уровне организации, и он держал меня в стороне от самых сложных заданий.
— Значит, ты не думаешь, что Рейт был не в себе, когда писал слова, на которых все основывают свою жизнь?
Патр вздохнул.
— Мне бы хотелось сказать, что именно так я и думал. Это значило бы, что мы с тобой могли уйти от всего этого, что нам нет смысла оставаться и связываться с Соколами и Водором Имришем или всеми этими планами против Империи. Мы могли бы отправиться в Стритию, или Инджарвал, или Манаркас и найти место, где спрятаться от Дознания и, вероятно, прожить еще долго вместе. Как бы мне хотелось быть счастливым с тобой где-нибудь далеко отсюда. — Патр большим пальцем стер слезу со щеки Джесс и печально улыбнулся. — Я прочитал то, что он написал. Я ничего не понимаю в этих пророческих книгах, но его план борьбы мне достаточно ясен. Он надежный. Это единственный способ, который я могу представить для самой малой силы, чтобы противостоять грозному могуществу сильнейшей организации волшебников во всем мире. Пришедшие с нами волшебники и волшебники Гируналля сказали, что заклинания, которые он написал, не просто работают, но работают в точном соответствии с магией Соландера — с магией Соколов. Если верить тем, кто разбирается в подобных вещах, это поистине великолепная работа.
Джесс кивнула.
— Я смотрела эти заклинания. У меня нет такого образования, как у волшебников, но я неплохо знаю теорию, чтобы понять основы магии Соландера и то, как… блестяще применил Рейт его принципы.
— Тогда почему ты сомневаешься?
При виде ее дрожащей улыбки Патру захотелось плакать. Почему эта улыбка обращена не к нему?
— Потому что он боялся… и его страх испугал меня.
— Что он сейчас делает?
— Ждет, пока мы вернемся к нему. Возможно, боится, что своими словами обрек всех на смерть.