Подстава

Мне не понравилось, что мне расчесывают волосы… как кукле.

И это платье не нравилось тоже. А особенно бесил браслет на моей руке, и ощущение западни в душе. Я ни на мгновение не сомневалась, что свалю отсюда и свалю быстро, но мне уже пришлось смириться с тем, что браслет свалит вместе со мной. А дальше… в лучшем случае мне придется часто видеть Удава, что само по себе не самая приятная штука в мире, в худшем… не хочу даже думать об этом.

И тут картинка окружающего пространства сменилась, возник вид отвесной скалы с тысячей уютных деревянных домиков на ней, крепившихся на этой скале по всему пространству. Как? И в то же время так красиво.

– Нравится? – поинтересовался Эрих.

Мне казалось, протяни руку – и коснешься зеленой листвы на этой горе, а если спрыгнуть со стула, можно будет допрыгнуть до одного из этих восхитительных домиков.

– Очень, – не стала отрицать я.

– Это Манидар. Я покажу тебе.

Думала после этих слов, что-то возникнет на этих стенах, что оказались сплошным экраном, но нет – картинка сменилась, и вот мы на горе, а мимо, словно водопад, проносится и ниспадает в пропасть туман… или облака.

– Это все еще… Мани… чего-то там? – уточнила, на всякий случай.

– Манидар, – поправил Эрих. – Нет, это Аккарон, а мое поместье я покажу тебе лично.

– Аккарон? – я увлеклась новой картиной, демонстрирующей цветущие сады, цветы оттенка сакуры, поля орхидей, кристально чистое озеро, в котором отражались облака и небо.

– Мое второе поместье. А то, что ты видишь сейчас, это Бахтеаран, отец купил его для матери. Для моей биологической матери. Когда-то он, как впоследствии и я, наивно надеялся, что подарками можно купить любовь… Глупо, да?

– Наивно до безумия! – язвительно подтвердила.

Я ему не психотерапевт на полставки.

– Ме-ге-ра, – протянул по слогам Эрих, пристально глядя на меня. – Твои родители тоже погибли?

«Тоже»… то есть я ему не психотерапевт, а вот он явно пытается стать моим мозгоправом. Вот и подбирает точки соприкосновения.

– Их не убивали, если ты об этом, – жестко ответила я.

– Но они погибли, так что ты тоже сирота, – повторно с ударением на слове «тоже» произнес Эрих.

– Никогда не ощущала себя сиротой, – поразмыслив немного, сообщила ему.

И это факт. Да, меня бросили, но там, куда меня бросили, таких как я оказалось немало. Потом мы учились. Потом обрадовались, узнав в восемь лет, что мы все почти вместе будем учиться дальше. Нас как собрался костяк в военной школе, так и пошли по жизни – кучка социопатов агрессивных наклонностей. Вот в десанте было хуже… намного хуже. В каком-то случае, конечно, и лучше, но терять товарищей я начала именно тогда.

А родители… У них была какая-то своя, иная жизнь, которую мне не понять до сих пор.

– Есть теория, что сильные поколения рождают слабых детей, – не знаю, зачем я заговорила об этом, – вероятно, в этом что-то есть – Гаэра пережила трудные времена, но в этих условиях выросло очень сильное поколение. И мы вернули все, что потеряли. Однако, получить все невозможно, и у поколения, остановившего гибель цивилизации, родились слабые дети. Мои родители, вероятно, были такими.

И иного объяснения у меня не было.

Просто кто-то готов сражаться за свою цель, готов менять ситуацию и плевать какой ценой, готов добиваться результата, невзирая на жертвы, а кто-то не готов, поэтому напивается до невменяемого состояния, садится за руль флайта и…

– Неважно, в общем, – закончила я.

И тут стены зазвенели. Негромко, но основательно, так что все изображения на них пошли рябью, а жаль – мне картинка понравилась, очень даже.

А вот морда танаргского офицера, сменившая чудный пейзаж долины орхидей, не понравилась вообще – я этого чувака знала. К своему искреннему сожалению.

– Архонт Дагрэй, прошу прощения за незапланированный звонок, – произнес риантан, который у нас по документам проходил сразу под доброй дюжиной имен.

Но чаще всего встречалось одно конкретное – риантан Харсейди, официальный посол Танарга на Гаэре.

Он меня не знал, но я этого урода с вечной сигарой во рту – знала преотлично. Как и все наши. С тех пор как девочка из тринадцатого отдела раскрыла работорговую сеть, всех причастных держали под контролем. Харсейди был причастен. И его бы даже прижали, но продавец неожиданно отменил сделку, судя по слухам из-за внезапно вспыхнувших чувств к кадету Шейри Дейр, и вернул деньги на счет Харсейди. Сделка была закрыта, а операция накрылась. Но это мелочи, процесс уже был запущен, все наши сейчас работали в этом направлении, абсолютно все.

– Миледи Дагрэй, мое почтение, – внезапно обратился Харсейди ко мне.

И даже сигару изо рта вытащил. Ну надо же, какое почтение!

Невольно посмотрела на Эриха – тот столь пристально взирал на риантана, что последний даже не стал меня не то что рассматривать, а и пытаться рассмотреть. Но страха в Харсейди не было, этот выродок с Танарга о том, что такое страх вообще не знал похоже, было что-то другое. Что-то типа «я на твою бабу не буду смотреть, потому что это твое личное и неприкосновенное, а я тебя уважаю».