Подставь крыло ветру

Я задернул шторы и вернулся к своей незваной гостье. Она только что проснулась. Я дал ей немного сухарей, но птица не стала их есть. Немного попила и снова заснула. Пульс был обнадеживающим. Жар спал. Она набиралась сил, а я думал о том, как ей помочь.

Безопасного места для утки не было. Но вдруг я вспомнил о книге, которую листал утром, с рисунками Ирландии. Да… По ту сторону Ла-Манша была Англия, а дальше — Мертвый остров. Так что можно было попробовать добраться с уткой до побережья. Потом дело за ней. Утке придется попытаться долететь до Ирландского моря.

Последний поезд к Ла-Маншу уходил с ближайшего ко мне вокзала Монпарнас менее чем через час. Я нашел информацию, что поезд с автоматическим управлением, без водителя, шел без пересадок до самого Гранвиля. Поезд запустили до событий, и он был все еще в очень неплохом рабочем состоянии. Этот скоростной поезд представлял собой лучший способ добраться до моря, а также последний шанс спасти птицу, за которую я взял на себя ответственность. Эта миссия, которую я внезапно возложил на себя, продолжала меня удивлять. Не в моем характере идти на такие трудности ради кого-то, тем более ради животного. И все же я чувствовал, что сделал правильный выбор. На все вопросы это был мой единственный ответ, только в этом я не сомневался. Выбор становился очевидным. То было некое единение с дикой природой. Так, возможно, было в первый день существования человека, когда люди покрывали своды пещер рисунками — фантастическими стадами.

Я бросил в дорожную сумку несколько рубашек, туалетные принадлежности, документы и немного денег. Я не собирал чемодан двадцать лет.

Затем я положил все еще спящую птицу в коробку из-под обуви и проделал несколько отверстий. Птица еле поместилась в коробку. Открыла один глаз и пискнула, когда я закрыл крышку. Возможно, это напомнило ей о времени, когда ее откармливали перед охотой. Но у меня не было выбора. Я положил коробку в сумку и вышел на лестничную площадку. На лестнице я почувствовал, как утка ворочается в коробке, и услышал слабое, похожее на хрип покрякивание.

Я остановился на мгновение на площадке первого этажа, прежде чем миновать широкие ворота и выйти на улицу. Я слышал голоса и понимал, что там гудят охотники, студенты, мужчины и женщины, дети и собаки. Я боялся за себя и за утку. Я знал, что если она издаст хоть малейший звук, то пропадет. По ту сторону ворот взорвалась петарда, затем раздались крики. Утка крутилась у меня в сумке. Взорвалась еще одна петарда, и утка начала громко крякать. Она тоже почувствовала толпу. Рев хищников, что преследовали ее весь день. Она боялась, что я отдам ее толпе, она все еще не верила мне. Но я понял, что незаметно проскользнуть не получится. Время шло. Оставалось пятьдесят минут. Я не знал, что делать, и все-таки решил выйти на улицу. Рискнуть. Побежать на вокзал. Броситься в драку, если придется.

К счастью, из каморки консьержки послышался легкий шум, и я не успел попасть в собственную ловушку. Дверь приоткрылась, и миниатюрная мадам Грасия сделала мне знак войти. Я не мог видеть ее лица, но мой страх исчез. Я знаю, какова она — это женщина большой доброты, что редкость в нашем мире, и ее дружбы я не заслуживаю. Уверенный, что она поможет, я поспешил к ней в квартирку.

~~~

Она ничего не сказала, просто начала выключать везде свет. Однако на улице было еще светло, ну почти светло. Осенью дни очень длинные. Я никогда не понимал почему. Я сел в большое кресло — то самое, в котором обычно устраивался, когда приходил в гости к консьержке. Однако я вдруг осознал, что не был здесь уже несколько месяцев… а то и лет. Даже по отношению к единственному человеку, которого я искренне уважал, я, оказывается, был способен на такое невнимательное отношение. В кого же я превратился?

Впервые за долгое время мне показалось, что лицо мое стало удивительно уродливым. Было прекрасным, а стало ужасным… Мадам Грасия оставила включенной только одну лампу и села напротив меня за стол, где лежали карты Таро и стояла бутылка портвейна. Я ждал, пока она заговорит.

— У вас в сумке утка.

— Верно… — признал я. — Вы ее услышали, да?

— Да. Но главное, я увидела, как она к вам залетела… когда я выносила мусор. Она выглядела ужасно.

— Он ранена. Кто-то ее подстрелил. Но я ее подлатал, ей уже лучше.