Подрывник

Потом приехал Авезов, начал чуть не целовать родные сумки. Подъехал и Сычёв, начавший снимать отпечатки пальцев с гладкой поверхности весов, так же прихваченных вороватыми друзьями из тонера.

— Есть тут пальчики, и хорошие пальчики, — сообщил вскоре он. Рассмотрев на свет пленки с отпечатками, он хмыкнул, и помахал их перед носом Кима. — Юра, эти твои завитки я уже наизусть знаю. А вот и шрамчик косой с твоего указательного пальчика. Так что — колись, милый, пока не поздно. Все улики против тебя.

Ким сморщился так, что Зудов понял, что эксперт прав, и именно этот внук корейца и сын цыганки тащил весы из тонера, и возился с ними в этом сарае.

Дело шло уже к концу, Юру и Лягу запихнули в Уазик, и все начли выходить из сарая, когда Зудов заметил в уголке что-то, похожее на свёрнутый вчетверо листок бумаги. Он поднял свою находку, и, развернув её, изменился в лице.

В это время Фортуна в стороне раскручивал Авезова.

— Нет, Расул, ты что, совсем ох….!? Мы твой хабар нашли? Нашли. Давай, накрывай поляну. Башлять надо за хорошую работу.

Азербайджанец сморщился, но в карман полез.

— Слюшай, совсем дела плёхо идёт, — бормотал он. — Воруют и воруют. Совсем доходу нету.

— Ладно, не жмоться, у тебя ещё три точки по городу, я же знаю.

Подойдя к Колодникову, уже травившему с Сычёвым анекдоты, Зудов тронул его за плечо.

— Андрей, смотри, что я нашёл.

Колодников посмотрел на его бумажку, присвистнул, и велел: — Брось обратно на место, — а потом крикнул на улицу, Фортуне. — Володя, верни понятых.

— А этих?

— Кима не надо.

Через полчаса, уже в отделении милиции он допрашивал Юру Кима. Тому два месяца назад стукнуло шестнадцать, так что вместе с ним в кабинете на законных основаниях присутствовала и мама Роза.

— Ну, про кражу мне всё понятно, — сказал он спустя час после начала допроса. — Ты мне теперь, Юра, расскажи, как вы убили женщину три дня назад?

Эта фраза просто поразила Кима. Он даже вскочил со стула.

— Я!? Женщину!? Какую женщину, что ты мне ещё вешаешь, начальник? Мокруху хочешь повесить?

— Ничего я тебе не вешаю. А женщину вы убили молодую, хорошую, красивую. Кое-какие её документы мы нашли у вас в гараже.

И Колодников показал опешившему малолетке стандартный лист страхового полиса.

— Тут написано: Соенко Наталья Васильевна. А она была найдена мёртвой три дня назад в районе улицы Севастопольской. Это в пятидесяти метрах от этого сарая, и в ста от вашего барака. Денег и документов при ней не было. А теперь её медицинский полис нашли у вас. Как это понимать?

— Говорила я тебе, выкинь ты всё! — неожиданно вступила в диалог Роза. — Ты что, охренел!

— Ага, а сумку то ты забрала? Ты то не охренела?

— Ты что, дурак? Ты чё мелешь? И где?

Для пущей доходчивости она от души добавила матом. Сынок ответил ей тем же.

— Какого х…, я всё выкинул, мама!? Всё!

— А это что!? — заорала мать и, ткнув пальцем в документ, снова поливнула матом, а потом перешла на цыганский язык. Колодникову пришлось успокаивать кровных родственников.

— Так, тихо! Я всё понял. Основные документы ты уничтожил, а это, значит, просмотрел? Уронил?

— Ну да.

— Как ты её убил?

— Я её не убивал, Андрей Викторович! Машина её сбила, мамой клянусь.

— Не клянись ты ей, я её слишком хорошо знаю, сажал три раза, — отмахнулся Колодников в сторону Розы.

— Два, а не три, — поправила Роза.

— Какая разница! Где два, там и три. Хрен вы остановитесь на одном десятке. Так, где вы взяли документы на имя Натальи Соенко?

— Машина эту бабу сбила, мы тут ни при чём, — настаивал Ким. — Она лежала прямо на улице, уже готовая.

— Стоп, а почему ты решил, что её сбила машина? Может, её кто убил, или просто, плохо стало бабе, сердце отказало? Может, это ты её напугал так, что она крякнула?

— Да нет, машина её сбила. Это Ляга мне сказал.

Колодников наморщил лоб.

— Так, как у нас Лягу то по человечески зовут? Максим Сухинин? Максим Максимыч, видный представитель воровской династии.

— Ну да, Макс он, — подтвердил Юрка. — Он видел даже, как эта тачка её сшибла. Прибежал в барак к нам, говорит, там баба лежит на улице, машина сшибла, рядом сумка, пакеты, надо забрать.

— А сам он что, не мог, что ли забрать? Грыжей, вроде, не страдает. Вон, вы какие сумки у Авезова упёрли.

Ким засмеялся.

— Ляга, он мертвяков боится. Видеть даже не может их.

— Да ну!?

— Бля буду! У него как отца замочили в прошлом году, так он даже прощаться с ним не пришёл, из двери только посмотрел, и всё.

— А за что его замочили то? — небрежным тоном спросил Колодников.

— Да, за бабки, за что ещё. Он общак взял…

Тут Роза пнула сына носком сапога по щиколотке, и Юрий осекся. Колодников же был готов слушать, хоть до Нового года. Дело об убийстве Сухинина-старшего до сих пор висело на отделе чистейшей воды глухарём. Отец Ляги был точно таким же отморозком, как и его сын, но кто замочил этого заслуженного уголовника Кривова, было для ментов полной загадкой.

— Ага, значит, спустил Сухой общак на водку и анашу, а его пустили на перо?