Подросток. Исполин. Регресс. Три лекции о мифологических универсалиях

Я привела этот пример с точкой зрения, чтобы вы восчувствовали на этом незамысловатом примере, что в традиционной культуре внутренняя точка зрения – не только на пространство, но и на всё остальное. Соответственно, когда мы читаем изложение тех или иных мифов, причем это может быть не только собственно миф, но и сказка, которая корнями уходит в шаманский миф (хотя она не воспринимается как достоверная мифологическая реальность даже в традиционном обществе), а также эпос. Так вот, читаем мы сказку, читаем мы эпос, и мы получаем следующую картину, то, о чем пишет наш великий ученый Владимир Яковлевич Пропп в своей главной книге «Исторические корни волшебной сказки». Пишет он, что сказка своими корнями уходит в обряд инициации, который проводился в охотничьих обществах над подростками и символически означал гибель этого человека как ребенка и появление его как мужчины. Заметьте, замечательный парадокс: термина «подросток» в традиционном обществе нету. Он или то, или другое – или ребенок, или мужчина. Он, если угодно, или ритуально неполноценный, то есть относится к категории женщин и детей, и тогда совершенно не важно, какого он пола, или он ритуально полноценный, то есть он мужчина. Никакого «подростка» нету. К этому мы с вами еще вернемся. Итак, Пропп пишет о том, что сказка уходит в обряд инициации, который превращал подростков в мужчин.

Я, занимаясь эпосом, в какой-то момент начинаю интересоваться возрастом героев – и в изучаемых мною текстах, не считая какой-нибудь гиперболы типа «двухлетний богатырь» или обратной ситуации с седым Ильей Муромцем, обнаружились интереснейшие факты. За вычетом чисто эпических гипербол я с огромным удивлением для себя выяснила, что нашим героям семнадцать лет или двенадцать лет. Причем в семнадцать лет он, как правило, абсолютно полноценный богатырь, то есть это уже взрослый человек, так сказать, на нижней ступени взрослости.

Что такое двенадцать лет в средневековом обществе? Неважно, какой страны средневековье, хоть Европа, хоть Русь, хоть Монголия. Что такое двенадцатилетний парень? Это, собственно, время, когда он уже воин, это отнюдь не время начала обучения, начало обучения всегда и везде лет с пяти-семи. Он уже воин, он еще недостаточно сильный. В двенадцать лет юноша уже способен ходить в походы и выполнять, в прямом смысле слова, посильные обязанности, то есть именно те, что ему по физическим силам, поскольку он еще растет. Вырастет он к тем самым семнадцати. С завидной регулярностью это разведчик, сплоить и рядом. Дойдем с вами до эпоса, будут у нас таких двенадцатилетних на разведке выбивать косяками. Это вот такой вот начинающий воин. Но это у нас средневековье, а Пропп, как я уже говорила, пишет о архаике, об охотничьем обществе. Я понимаю, что у вас у всех абсолютно разная степень подготовленности, кто-то Проппа знает очень хорошо, а кто-то его не читал вовсе, поэтому передо мной сейчас будет очень сложная задача коротенько, как говорилось в известном фильме «минут на сорок, больше не надо» (шучу, гораздо короче), изложить вам основные положения книги Проппа, чтобы одни не заснули, а вторые поняли.

Инициация в двенадцать лет – это вполне нормально, собственно, это и есть возраст обряда инициации, потому что обряд инициации связан с половой зрелостью, а она-то как раз на это время и приходится.

Итак, мы для начала обрисовали себе возраст нашего героя. Я уже здесь упомянула замечательное словосочетание «половая зрелость». Почему это критично? Потому что в состоянии полового созревания эмоции нашего подростка будут бешено зашкаливать, а, как сто раз говорилось, всё, что мифологично, всё эмоционально, и наоборот. Отметили, идем дальше.

Как мы прекрасно знаем из самых различных текстов, наш эпический герой в конкретных текстах не всегда будет изображаться подростком. Самый яркий пример – Илья Муромец, да и Геракл сюда же. Илья Муромец, если мы берем его эпическую биографию как данность, тридцать три года сидел на печи, а, как вы прекрасно понимаете, возраст тридцать три года для традиционного общества это такая уже очень серьезная зрелость, то есть это на наши годы человек, которому за пятьдесят и хорошо за пятьдесят. Действительно, Илья Муромец всегда старый. Это абсолютно ему не мешает вести себя в традициях двенадцатилетнего. Совершенно. Хотя возраст его заявлен как старый.