Подростки

— Перепелкин, — предупредила она, — если ты будешь мешать товарищам выступать, я вынуждена буду попросить тебя из класса.

— Не имеете права. Это собрание, — пробурчал Перепелкин, но успокоился.

Сережа окинул взглядом класс и, почувствовав поддержку, продолжал:

— Если Боря от нас ушел (вот тут впервые многие из нас узнали, что Мухин решил покинуть школу), то это вовсе не значит, что его надо бросить на произвол судьбы. Я лично, например, не верю в те обвинения, которые ему предъявляют. Хотя Перепелкин и заявил тут, что, дескать, Боря сам сознался. А я все равно не верю! Но если даже это правда, то что-то же толкнуло его на такой странный поступок. Может, он попал под чье-то влияние. Наш долг ему помочь.

— Между прочим, ты за него больше всех отвечаешь! — снова в третий уже раз крикнул Перепелкин. — И не вмешивай других. Он не мой друг, а твой. Надо, между прочим, уметь выбирать друзей.

Ольга Федоровна ударила указкой по столу и сама испугалась: не сломалась ли?

— Перепелкин, выйди из класса!

Перепелкин, конечно, не ушел. Но Ольгу Федоровну обрадовало уже и то, что никто, ни один человек не поддержал его. Все горой стояли за Борю, не хаяли его. Молчала только Тамара. Ольга Федоровна ее понимала и ни о чем не спрашивала. Ведь из ее семьи исходило это чудовищное обвинение.

Наверное, Ольгу Федоровну поругали за это собрание, потому что мы не сделали никаких выводов. Просто все, как один (кроме Перепелкина, правда), поднялись на защиту своего товарища. И даже те, кого Боря не однажды ругал и за лень, и за шпаргалки, кого критиковал в стенгазете, и кто, казалось бы, должен затаить на него неприязнь. Может быть, Ольга Федоровна поступила непедагогично, но, я видела, ее обрадовало это единодушие. Никто, конечно, не одобрял самого поступка. Но большинство считало, что Мухин не мог его совершить, если только какие-то особые, неизвестные нам обстоятельства не толкнули его на это.

Я потом долго думала об этом собрании. Временами, особенно когда была зла на Бориса, мне казалось, что Перепелкин в чем-то прав. Осудить! Заклеймить! Отвернуться! И дело с концом. Но успокоившись, я всякий раз решала, что в этом-то и состоит предательство. Ведь вина еще не доказана!

В этот день, как всегда, после уроков я поджидала Ольгу Федоровну, чтобы вместе пойти домой. Какой-то шум в коридоре привлек мое внимание. Оказалось, в школу заглянул профессор, что проводил у нас зимой математическую олимпиаду. Теперь он шумно разговаривал со своими воспитанниками.

Ольга Федоровна, усталая, раздосадованная, шла в учительскую, лавируя между группками учеников, когда профессор догнал и остановил ее.

— Послушайте, — сказал он. — Где я могу найти Бориса Мухина? Мне только что напомнили, что он в вашем классе, то есть в группе, которую вы ведете, как классный руководитель.

Ольга Федоровна ответила, что Боря уже несколько дней не посещает школу и вообще он уходит из класса, поступает работать, кажется, на завод.

— Как на завод? Почему уходит? — разволновался профессор. — Послушайте, я это так не оставлю. Это преступное отношение к отбору талантливой молодежи. Мы ищем таланты, мы хотим дать стимул для их полного созревания. А вы? Что делаете вы? Вы разбрасываетесь способными учениками. Вы их не цените. Нет, я этого так не оставлю. Я найду его. На заводе, под заводом, у черта на куличках. У него же отличные способности! Математический склад ума. Нет, вы мне еще за это ответите.

Сославшись на занятость, Ольга Федоровна ушла. А профессор долго еще шумел в коридоре, забегал к директору, грозил и обещал устроить неприятность. Оказывается, он договорился о специальной встрече с проявляющими способность к математике ребятами. И вот, приехав, обнаружил, что самого любимого ученика нет, того, на кого он возлагал особые надежды и прочил в будущем в победители олимпиады. Было от чего разгневаться!

Все-таки я дождалась Ольгу Федоровну, и мы вышли из школы вместе. Мы не говорили об уроках, об отметках. Так уж повелось: после школы — на посторонние темы. И все же Ольга Федоровна не удержалась и посетовала, что классу будет недоставать Бори. С его неиссякаемой активностью, готовностью прийти на помощь товарищу, умением повести за собой ребят. Видно, она об этом все время думала.

Мы свернули за угол, чтобы вместе пройти последние сто метров и разойтись по своим домам. И тут из переулка навстречу нам вышел Мухин. Он шел торопливо, видимо боясь, как бы не появился еще кто-либо из учеников и не помешал ему.

— Здравствуйте, Ольга Федоровна, — сказал он, приближаясь. — А я вас поджидал.

— Вижу, — ответила Ольга Федоровна. — Что же ты без портфеля?

Она ждала и боялась его ответа. Знала, что Боря уже не вернется в класс, и все же надеялась, что, может быть, он переменит свое решение. Но Мухин отнял у нее и эту последнюю надежду.

— Я ведь ухожу из школы, Ольга Федоровна, — ответил он. — Разве вам не сказали? Вот пришел проститься с вами. Со школой я простился еще вчера. Зашел поздно вечером, когда она уже опустела, и упросил тетю Машу, сторожиху, пустить меня на полчасика.

— Куда же ты теперь?