Подростки

Не знаю, что меня толкнуло. Это было что-то из той же истории про Зину и физрука. Я действовал, как зверь на охоте. Я рванул в боковую улочку, затем дал бурный старт по параллельной, потом назад в боковую, только теперь уже впереди них. Еще немного вперед, и вот Наташин дом. Что-что, а бегал я лучше всех в школе. Я раздумывал лишь секунду. Затем заскочил в подъезд, где жила Наташа и спустился вниз по лестнице. Я оказался в темном полуподвале, слева и справа были какие-то двери, я потрогал их, они были заперты. Я посмотрел вверх, почти весь пролет, ведущий на второй этаж, был мне отлично виден.

Освещен он был плохо, но все равно — видно было все. Я же стоял в кромешной тьме полуподвала и не мог быть заметен сверху. И я затаился, как охотник, ожидающий добычу.

Первой прошла тетка с маленькой девочкой. Потом дед, который, остановившись на лестнице, громко пукнул, попросил прощения у господа, затем продолжил восхождение. Парень провел собаку, та учуяла меня и стала лаять, но парень, видимо, трухнул идти вниз и быстро потащил псину вверх.

Неужели они куда-то повернули? Прошло уже почти полчаса.

Наконец я услышал. Это были они.

Они зашли в подъезд и остановились. Мишка сразу обнял ее. Затем толкнул в более темную часть, туда, к почтовым ящикам. Он не мог, конечно, знать, что я это предусмотрел, я стоял так, что именно эта, наиболее темная, часть подъезда была видна мне лучше всего. Он прижал ее к стене и поцеловал, рукой он стал по-хозяйски гладить ее ноги, он сминал кверху ее черную юбку, я видел белые стройные девичьи ноги, Мишка молча продолжал свою вахту, он задрал ее юбку так, что стали видны светлые трусики. Его руки не знали отдыха. Учись, шепнул я себе. Он же, продолжая целовать ее взасос, передвинул ладонь на внутреннюю сторону ее бедра, так, что его рука оказалась у нее между ног. Наташа охнула, согнулась, сопротивляясь его дерзкому движению, но он резко потянул ее на себя той рукой, которой обнимал за спину, и я увидел, как он нажал коленом и вставил свою ногу между ее ног и таким образом раздвинул их.

Наташа вяло отталкивала его, она попыталась упереться руками ему в грудь, и вдруг он, прервав поцелуй, сердито сказал: «Стой нормально».

Бог мой, если бы у меня была любимая девушка, я бы в жизни ей так не сказал.

«Стой нормально» — лошадь она, что ли?

— Кто-нибудь увидит, — прошептала она, жарко дыша.

— Никто не увидит, уже поздно, — ответил он и снова впился в ее губы.

Он согнул ногу в колене, так что она как бы сидела на его бедре, он снова полностью задрал ей юбку и скользнул рукой туда, вниз, она дернулась, но не смогла освободиться, и он стал двигать рукой.

Сердце мое словно остановилось. Так когда-то я ласкал Танечку.

Только, может, не так дерзко и грубо.

— Тебе хорошо? — услышал я его голос и словно очнулся.

Я посмотрел наверх. Он ритмично двигал рукой. Его ладонь была в ее трусиках.

Второй рукой он держал девушку сзади, пониже спины и двигал ее тело вперед-назад по своему бедру. Самое жуткое для меня прозвучало через секунду.

— Хорошо, — еле слышно простонала она.

И вдруг они разжали объятие, и она стала судорожно поправлять одежду.

Он прикрывал ее своим телом. Я понял, что кто-то идет. И действительно, в подъезд зашел человек. Это был не кто-то. Это был Наташин отец. Он был одет по форме, мы все его побаивались, он работал в милиции и был какой-то шишкой.

Он замер, он понял, кто это жмется у почтовых ящиков.

— Сейчас же домой, — тихо сказал он и быстро поднялся вверх по лестнице.

— Дурак, я же говорила тебе, — она чуть не плакала.

— Да что тут такого, — пробубнил Мишка.

— Он меня теперь никуда не отпустит, — она приводила в порядок свою юбку.

— Ты же говорила, что он у тебя хороший.

— Хороший, но не настолько, — голос ее дрожал, — все, я побежала.

— Пока, ну, постой секунду, — он чмокнул ее в щеку.

— Все, все, — она вырвала свою руку и застучала каблучками по ступенькам.

Мишка постоял минуту, затем достал пачку и закурил. Странно, прежде он не курил, подумал я. Затем он быстро вышел из подъезда. Подождав для гарантии минут пять, я вылез из своего убежища и направился домой.

Что я видел?

Конечно, это был детский лепет по сравнению с Зиной и физруком, но это были мои одноклассники, эта девочка мне нравилась, я был в нее почти влюблен, и в этом свете увиденное приобретало особую горечь и остроту.

Как-то так получилось, что на следующий день после уроков мы с Мишкой пошли домой вместе. Говорили про новых учителей, про новую девочку, которая села за одну парту с Димкой.

— А как прошло твое лагерное лето? — спросил он.

— Да вот, чуть не расколол одну великовозрастную пионерку, — ответил я.

— Ну, расскажи, не жадничай.

— Да только погулял по бережку, нырнуть духу не хватило. Вот смешной случай - был. Рассказать?

— Валяй!