Подразделение 000

Прокашлявшись, и добавив в топку протеиновых ускорителей для успокоения, Милашка принялась читать доклад голосом гнусавого профессора. Правда на середине доклада я сообразил, что спецмашина пародирует меня самого в не лучшие минуты настроения.

– Формат дороги непостоянный. Тридцать процентов пластик. Двадцать процентов болота. Пятьдесят процентов неопознанное грунтовое покрытие Время в дороге приблизительно до вечера. Отсутствие крупных скоплений техники и населения гарантируется. Желательно приготовить теплые комплекты вещей.

Ну что ж, точные цифры залог успеха. Подъедем к коренному населению вечерком, переночуем, а утром с Директорским благословением, оттяпаем лишний кусок человеческого тела.

В кабину, под тяжестью журналов, книг и видеокассет, ввалился Боб и вывалил принесенное сокровище у водительского кресла?

– Там еще скелет в натуральную величину есть. Принести?

– На скелете аппендицитов не сохраняется, – заглядевшись на книги, проворчал я, – тем более, что это не медицинский экспонат. Еще до твоего к нам прихода чудик ночью в грузовой отсек пробрался. Так и заблудился. С голоду.

Упоминание о возможной голодной смерти несколько взволновало Боба. Считая, что полностью выполнил поставленную перед ним задачу, он взгромоздился на свое место и вытащил из-под сиденья пакет.

– Кушать будешь?

Боб кивнул, даже не пряча от меня своих наглых американских глаз.

– А вот здесь написано, – я послюнявил палец и отметил нужное место в книжке, которую решил прочитать первой, – Написано, что излишки в еде могут привести к медленному старению.

Янкель, очищая вторую палку молочной колбасы, философски заметил:

– Медленная старость, не быстрая смерть. Лучше умереть сытым в постели, чем голодным в нутре спецмашины подразделения 000.

И отвернулся, демонстративно шумно хрустя за ушами.

– Командор! Проспектно-постовая служба требует остановиться для осмотра. Тормозим, или посылаем всех по громкоговорителям?

– С коллегами дружить надо, – наставил я Милашку на правильный путь, – Тормози. Но на всякий случай топки не глуши. У нас срочный вызов и я не намерен задерживаться для пустых разговоров.

Милашка аккуратно, не свернув ни одного бордюрного столба, притормозила у десятиэтажной будки ППС. Угол будки, правда, слегка свернула набок, но трещина оказалась незначительной, так что на нее никто внимания не обратил. В том числе и инспектор проспектно-постовой Службы, взобравшийся по эскалатору в кабину.

– Спасатели? – поинтересовался он, будто впервые в жизни увидел спецмашину подразделения 000, – За грибами едите? Документики, пжлуста.

Не отвечая на глупые вопросы, я протянул инспектору чемодан с документами. Инспектор присел на откидное кресло, поставил чемодан на колени, открыл и первым делом брезгливо вытащил из него заплесневелую колбасу. Заначка Боба, будь я неладен.

– Это что?

– Пенициллин, – вспомнил я мудреное медицинское слово, – Спешим по вызову. Будем полностью аппендицит вырезать.

– Давно пора этих гадов под корень вырезать, – согласился инспектор и уважительно посмотрел на меня, – Просьба у меня, командир. Не отольете пару сотен литров плутония? А мы вам за это зеленый проспект организуем?

Пара сотен литров для Милашки, как один пельмень для эмигранта Боба. Капля в море. Да и зеленый проспект не помешает. Стыдно, конечно, за Отечество. Но всем жить как-то надо.

Договорились на ста литрах и на полной конфискации самосвала с незаконно вывозимыми за пределы столицы продуктами. Американец попробовал качать права собственника, но инспектор его уговорил подчиниться, пригородив, что устроит личный досмотр с пристрастием сиденья второго номера.

Когда мы отъезжали от будки ППС, в четвертом мониторе из второго ряда я отметил довольное лицо инспектора, сообщающего ценные дорожные сведения всем постам, находящимся на пути нашего следования.

Мы с Милашкой пришли к единодушному мнению, что больше ни на какие знаки, светофоры, заградительный огонь, бомбежку и прочее, останавливаться не станем. А в случае, если инспектора совсем достанут просьбами о гуманитарной помощи, свернем на целину и поедем огородами.

Боба я привязал к креслу и засунул ему в рот пенициллин из чемодана с документацией. Я в американской ругани мало чего понимаю, но выслушивать все эти грязные «фазе, мазе, лав ю бразе» не намерен. Даже если они относятся к спецмашине, выдавшей инспектору местонахождение самосвала.

Через час второй номер дожевал пенициллин, который окончательно успокоил нервные американские клетки. И я его развязал. Не могу же я все время отвлекаться и таскать янкеля вместе с креслом в рукомойную комнату.

Еще через час Милашка, стараясь запутать следы, заплутала сама. Блуждая по полям и косогорам, спецмашина тревожила местных кузнечиков и сельскохозяйственных работников истошными гудками и призывами через громкоговорители о помощи. Работники и кузнечики помочь ей не спешили и разбегались по окрестным оврагам.