Ходу до третьего номера минут пятнадцать. Все больше по кладовкам, забитым барахлом и не сданными на пункты вторсырья компьютерами, и смежным комнатам. Несколько раз пришлось останавливаться и пропускать проползающего поперек движения налогоплательщика с веревкой. Очевидно, товарищ знал короткие тропы и беззастенчиво этим пользовался. На все мои просьбы показать короткий путь, он невнятно хрипел и тыкал рукой в горло, показывая, как все мы его достали.
В комнатке, где стояла кроватка с кричащим ребенком, царил полумрак. Третий номер демонстративно отлынивал от работы. Рассевшись у экрана домашнего кинотеатра, Герасим просматривал моно цветной художественный фильм из домашней библиотеки. На экране какой-то бесчувственный скотина волок к водоему мохнатое животное с хвостом, бобра наверно, и пытался его утопить. В кульминационных местах третий номер громко хлопал в ладоши, выражая тем самым протест против отвратительной работы режиссера.
— Мм, — оторванный от экрана Герасим заметно погрустнел, и глаза его налились сонной поволокой. — Мм!
— Я тебе этот фильм на день аквалангистов подарю, — пообещал я, понимая, что без этого нормальную работу третьему номеру не обеспечить. — Как обстановка?
— Мм. — Герасим театральным жестом выкинул руку в сторону не умолкающего Объекта и долго и нудно объяснял, какие шаги лично он предпринял для того, что бы прекратить этот режущий, переворачивающий, нестерпимый для любого нормального человека звук.
— Хорошо, Гера. Да успокойся ты! Чего вы все сегодня как с цепи сорвались? Боб кричит. Ты кричишь. Дорогу все время разные там переползают. Работать надо, тогда и волноваться некогда будет. Вызывай американца сюда. Может, втроем с этим крикуном и совладаем.
Герасим, поправив связь-капюшон, вызвал по срочному американца. Боб появился через двадцать минут, мокрый от пота и слегка взволнованный.
— А где честная налогоплательщица, — сурово поинтересовался я, заботясь о здоровье всех находящихся в квартире людей.
— По дороге на нас напал ползающий человек, — испуганно озираясь, доложил второй номер. — Неожиданно выполз из игрового зала. Пришлось оставить женщину-мать там. Вы же меня по срочному вызвали.
— Мм, — успокоил Боба Герасим. — Мм.
— Потом с ними разберемся, — я был в корне не согласен с третьим номером, но командирский гонор показывать не стал. Если бы на меня из темного чулана неожиданно напал ползающий человек, я, наверно, тоже бы оставил там не только налогоплательщицу, но и коробку из-под сосок. А Боб молодец, притащил. Жизнью, можно сказать, рисковал, но принес. — Хватит языками трепать. Обстановка, доложу вам, наисложнейшая. Помощи ждать неоткуда. Работать будем одни. По первой категории. Вопросы, жалобы, пожелания имеются?
Второй и третий номера не первый день работали в подразделении 000, поэтому вопросов, жалоб и предложений прозвучало немного и все больше по существу дела.
Герасим с ходу предложил, воспользовавшись полномочиями, предоставленными подразделению 000, пригласить для успокоения разбушевавшегося ребенка концертную группу корейских циркачей, выступавших в эти дни в столице. Укротителей, клоунов и воздушных гимнастов.
— Воздушных гимнастов, Гера, у них вовек не было. Глаза узкие, вот и промахиваются постоянно. Предложение хорошее, но запоздалое. Пока укротители слонов в клетки запихают, пока приедут, все нормативы выйдут. А нормативы для спасателя это что?
— Премия и отгулы. — Боб прекратил озираться по сторонам и теперь обдумывал свое предложение.
— Правильно, второй номер, — не похвалить Боба, значит проявить интернациональную несознательность. — А что предложите вы? Как в Америке поступают в данном случае?
— Стреляют, — коротко бросил янкель, нахмурившись. И это была чистая правда. Чуть вякнул, срок. Крикнул в полголоса, электрический стул. Даже без предупредительного разряда.
— Нет, свое новое поколение мы будем воспитывать иначе, — я поправил связь-стробоскоп, который так и не отдал черепу-медику, и объявил приказ: — Время …цать-цать. Выдвигаемся в район непосредственной близости к Объекту. Всем соблюдать предельную осторожность и внимание. Не кашлять, не чихать, при ребенке не выражаться. В колонну за Герасимом по одному марш! Я замыкающий.
Третий номер, как спасатель, изучивший эти места лучше, чем кто-либо из нас, полупригнувшись, двинулся в сторону максимального воспроизводства шума. К кроватке. По дороге осторожный Герасим несколько раз прятался за выступающими частями мебели, так что нам с Бобом приходилось силой вытаскивать его из щелей и напоминать, кто из нас самый спасатель.
Залегли мы опасно близко к кричащему ребенку. Метров пять не меньше. Нервы накалены до предела. Виски ломит от скачущего децибельного уровня. У второго номера даже кровь из носа пошла. Сдержать команду в таких условиях не представлялось возможным.
— Милашка! Милашка! — дул я в микрофон, пытаясь докричаться до спецмашины. Но ответа не было. Крик ребенка, временами переходящий в визг, забивал все частоты. А это значило, что теперь даже спецмашина подразделения 000 не сможет нам помочь.