Подпольный олигарх

– Почти согласен. – Стас глубоко затянулся. – Я, вообще-то, ожидал от нее чего-нибудь наподобие клофелина в коньяк или, в самом крайнем случае, удавки на шею во время сна. Ну, примерно так. А попытка соблазнить?.. Неужели она рассчитывает на то, что в разнеженном состоянии ты вдруг сам отдашь ей блокнот? Или предложит, так сказать, бартер?

– Ход мысли примерно правильный, – кивнул Гуров. – Эта ловушка предназначена исключительно для меня. Ты уж не обижайся, но это так. И все дело в Марии. Не понял? Поясняю. Я заметил, что свою шикарную сумку она очень старательно расположила на полке в строго определенном положении. Причем не параллельно стенке, а под углом к ней. Не исключаю, что под одним из клапанов скрыт объектив видеокамеры. Если она своей цели достигает, видеокомпромат обеспечен. А то, что я дорожу Марией, им, думаю, хорошо известно. В итоге предлагается сделка. А если я отказываюсь и в этом случае, то… – Гуров взглядом показал на двоих крепких парней, вышедших покурить из купе под номером пять. Один из них был в щегольском белом костюме, вальяжный и холеный. Другой, с длинноватым, торчащим кверху носом, был одет несколько безалаберно.

– Ого! – глядя на парней, Стас невольно фыркнул. – Вот ведь клички-то, прямо в масть. В белом – Лорд, носатый – Буратино. Как поступим?

– Будь у себя. Если что – я сам тебя позову.

Стас ушел в свое купе. А еще через минуту, выглянув из-за двери, Ирэн коротко объявила:

– Я – все…

Зайдя в купе, Гуров начал готовиться ко сну. Ирэн догадалась без слов, что выйти надо бы и ей. Она запахнула свой роскошный пушистый халатик до пят и, произнеся банальную фразу о необходимости попудрить носик, скрылась за дверью. Гуров, не теряя ни секунды, снял сумку Ирэн с полки и, быстро перетряхнув содержимое – в основном обычные предметы женской одежды, обнаружил в самом низу прикрепленную к днищу видеокамеру, объективом упирающуюся в стенку, где имелось окошко, закрытое прозрачным пластиком и замаскированное клапаном на кнопке. Судя по огоньку индикатора, камера уже была включена.

Гуров быстро поставил сумку в прежнее положение и столь же спешно открыл застежку сумочки, висевшей на стене. На себя сразу же обратил внимание синий пластмассовый футляр термометра. Однако в нем покоился стеклянный инсулиновый шприц, наполненный какой-то желтоватой жидкостью. Быстро выжав из шприца содержимое в угол, Гуров пару раз прополоснул его коньяком из стаканчика Ирэн и вновь набрал коньяк, после чего уложил шприц на место. Затем, гораздо быстрее, чем он когда-то проделывал это в армии по команде «Отбой» и «Подъем», переоделся в легкие спортивные брюки и майку. На все у него ушло не более пары минут.

Когда Ирэн зашла в купе, Гуров уже лежал, накрывшись до пояса простыней. Его веки были опущены, и казалось, что он уже дремлет. Ирэн села на свою постель и некоторое время в неярком свете разглядывала Гурова, о чем-то думая. Она опрокинула в рот остаток коньяка из своего стаканчика и сбросила халат, оставшись в чем-то полупрозрачном. Потом отщелкнула кнопку клапана, скрывавшего окошко телеобъектива, и села рядом с Гуровым, положив свою легкую ладонь на его руку.

– Ирэн, вам-то что не спится? – приоткрыв глаза, чуть улыбнулся Гуров.

– Наверное, я чуточку пьяна. – На ее лице появилась зовущая улыбка, отчего Гурова невольно бросило в жар. Ее ладошка скользнула по его руке. – Возможно, я делаю глупость. Ну и ладно, пусть лучше будет глупость, чем вообще не будет ничего. Но ты холодный, как айсберг в океане… Тебя что-то держит? – неожиданно переходя на «ты», прошептала она, склонившись над ним, отчего водопад ее волос обрушился ему на лицо. – Только не говори, что я тебе не нравлюсь. Тебя выдают твои глаза, их огромные пожирающие меня зрачки… – Она тихо рассмеялась, отчего в нем все всколыхнулось и затрепетало. – Ты же Лев, царь зверей, так яви свою львиную сущность. Овладей добычей, которая сама пришла к тебе! – От ее взгляда, внезапно приобретшего почти гипнотическую силу, от жаркого шепота, от будоражащих прикосновений по его телу побежал ток, и позже он даже самому себе не хотел признаться в том, что был миг, когда он едва не дрогнул.

Но тут же, словно холодный душ, его окатило другое чувство. Ему вдруг стало стыдно за свою слабость, стыдно перед Марией, о которой он едва не забыл. Наваждение кончилось. Почувствовала это и Ирэн.

– Ты вспомнил ее… – выпрямившись и убрав руку, тихо сказала она. – Она победила, но чем же я хуже? Чем лучше она?

– Ты знаешь мою жену? – тоже переходя на «ты», спросил Гуров.

– Нет. Но какая она, представляю. Да… Хоть ты и Лев, но… Не царь! Извини, что так получилось, – она села на свою постель, медленно натягивая халат. – Пожалуйста, не думай, что я готова лечь под каждого. Ты – единственный, кому я себя предложила так откровенно, может быть, даже вульгарно. Но, увы…

– Я плохо о тебе не думаю. – Гуров сказал это вполне искренне. – Но объясни другое: для чего тебе это было нужно? Ведь не влюбилась же ты в меня? Так? Чтобы одержать заочную победу над незнакомой женщиной? Какой в этом смысл?