Подпольная кличка - Михаил

— Поехали, брат уже ждет…

Типографию поместили в домике на Дубровинской…

Поначалу Михаил поселился у Черепанова. Сергей жил во дворе электростанции «Луч», где и работал техником. Он занимал отдельную комнату на верху парового корпуса. Вентилятор, соединенный с общим духовентилятором, так шумел, что в комнате Сергея можно было разговаривать во весь голос и вообще делать что угодно — соседи ничего не услышат. Кроме того, около электростанции и во дворе было довольно многолюдно, и появление нового человека подозрений не вызывало.

В Екатеринбург по заданию Восточного бюро ЦК РСДРП Михаил приехал вместе с Николаем Батуриным, известным среди подпольщиков как Константин. Длинный и худой до того, что пиджак и штаны висели на нем, как на вешалке, Константин производил впечатление очень больного человека. Он и в самом деле тяжело болел туберкулезом, постоянно кашлял, но никогда не жаловался. Когда Батурин шел по улице, сгорбившись и пряча лицо в воротник жиденького пальто, то казалось, что он совершенно отключился от всего окружающего и погружен только в свои мысли. С малознакомыми людьми Константин был замкнут и стеснителен и только перед близкими раскрывал душу. Его недаром называли теоретиком: он окончил университет и был образованнейшим марксистом. И работать умел самозабвенно, доводя себя до полного изнеможения.

Житейски Константин совершенно беспомощен и анекдотически рассеян. Если бы не забота товарищей, он бы сутками оставался голодным. Батурин не был женат, хотя ему было уже за тридцать, и, кажется, не собирался этого делать. Как-то он сказал, что единственной невестой и женой для него является революция. Как и Михаил, он был из породы одержимых, только одержимость эта проявлялась по-разному: у одного буйно и темпераментно, у другого — со сдержанной и внешне неприметной силой…

Екатеринбуржцы встретили «гостей» тепло, искренне приняв в свою небольшую, но дружную семью подпольщиков. Сергей Черепанов, бесхитростный и прямой, сразу же понравился Михаилу. Через Сергея познакомились со строгой и сдержанной Клавдией Новгородцевой, с солидным горным техником, управляющим медного рудника Федором Федоровичем Сыромолотовым (Федичем)…

Перед новым, 1905 годом в Екатеринбурге появились первые прокламации…

…Михаил впервые увидел Клавдию Новгородцеву такой Взволнованной:

— Типографию филеры засекли!

Михаил только головой покрутил, да глаза задорно сверкнули…

В полночь Михаил, Сергей и двое визовских вышли огородами на Дубровинскую. Морозно и тихо. Под снежным одеялом спит пустынная улица. Постояли, прислонившись к стене дома… Тихо…

Вдруг осторожные хрустящие по снегу шаги. Негромкий разговор:

— Холодно…

— Погреться бы сейчас. Все равно никто не придет.

— Граф шкуру спустит.

Н-да…

Разошлись в разные стороны. И снова тихо.

Михаил жестом позвал товарищей. Опять вышли на огороды, перелезли через изгородь во двор, подошли к окошку, смотревшему на огороды. Постучали. Открылась форточка.

Михаил шепнул:

— Света не зажигай, двери не открывай. Хоть и рановато, но придется выставить раму.

Беззвучно вынуты стекла, выдернута рама… Через несколько минут от типографии не осталось и следа. Четыре нагруженные фигуры огородами же ушли в темноту. Самое тяжелое — раму печатного станка — нес Михаил…

Делегаты наконец-то съехались. Конференцию назначили на два часа ночи…

Через плотину Михаил не пошел — там даже ночью может привязаться хвост. Сделал крюк через Царский мост. До Верх-Исетского поселка добираться не меньше часа. Зато ночь выдалась на славу. Метель такая, что самого себя можно потерять… Вот и нужный переулок. Михаил отвернул лицо от ветра. Справа промелькнула тень запоздалого прохожего. Пройдя несколько шагов, Михаил остановился, оглянулся. И скорее почувствовал, чем увидел, что за снежной пеленой тоже кто-то стоит…

В окнах избушки было темно, но, когда Михаил вошел, почти все были в сборе. Задал несколько вопросов. «Прохожие» встретились еще кое-кому.

Решение приняли мгновенно.

Первым вышел хозяин избушки и скрылся в темноте. От соседнего дома оторвалась чья-то тень и двинулась за ним. Визовский рабочий «увел» второго филера. На всякий случай пустили еще двух местных, из тех, что знают на ВИЗе все ходы и выходы.

Конференцию все же провели. Часть делегатов разъехалась. Подпольщики чувствовали, как сжимается петля. Почти все знали, что за ними следят. Почти у каждого комитетчика был свой «хвост». Квартира Сергея Черепанова находилась под постоянным наблюдением агентов. Поэтому некоторые предлагали временно притихнуть, отлежаться до поры до времени. Михаил упорно не соглашался. Он предложил сузить круг общения комитетчиков, встречаться только с самыми надежными, трижды, десять раз проверенными. Зато типография должна работать в полную силу. После 9 Января идет перелом в сознании рабочих. Прокламации нужны сейчас как никогда. Типографии создать две. Одна работает (все время в разных местах), другая — в запасе, на случай провала первой.