Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)

— С какой стороны он ее запер? — перебила я прокурора. — Это очень важно. Мне надо представить, как все происходило. Так с какой стороны убийца запер дверь?

Странно как-то посмотрев на меня, прокурор вежливо ответил:

— А вот этого мы не знаем, к сожалению. По ключу этого не определишь.

До меня дошел смысл странного взгляда. Если убийца запирал дверь со стороны кабинета, ему надо было бы остаться в кабинете одному, выждать подходящую минуту, когда не было ни Зенона, ни Збышека. Разве что… Разве что запер один из них. Но и им тоже удобнее было бы пройти через дверь и запереть ее уже потом, а значит, со стороны зала. Если же это сделал кто-то другой, то ему… то ему тоже удобнее было запереть из зала, там ведь всегда практически пусто. Я почувствовала, что начинаю путаться.

— Да помогите же мне, черт возьми! — гневно потребовала я. — Видите же, что у меня в голове все перепуталось!

— Очень правильно путается. Секретарша показала, что, кроме двух хозяев кабинета, никто другой не оставался там в одиночестве.

— Значит, дверь была заперта со стороны зала, другого ничего не остается. Запер, значит, убийца дверь… Наверняка собирался потом отпереть ее, но не отпер. Почему?

— Не торопитесь. Итак, вы пришли к выводу, что кто бы ни запер дверь — один из двух хозяев кабинета или кто-то другой, — дверь была заперта со стороны зала?

— Да. Вы сами сказали, в кабинете, кроме Зенона и Збышека, никто не оставался в одиночестве, так что вряд ли это сделал кто-нибудь из посторонних.

— И все-таки такое исключить нельзя. Не так уж сложно вытащить ключ из ящика, если знать о нем. А если из вазона…

— Если из вазона, преступник еще долго вонял бы на всю мастерскую, даже если сделал это заранее и имел возможность тщательно отмыться дома. Но мне кажется, этот вариант можно исключить, ведь состояние помоев в вазоне говорит само за себя. Видели бы вы, как они вспенились, чуть не взорвались! У вас наверняка найдется под рукой какой-нибудь специалист-эксперт, так спросите его, возможен ли такой же эффект, если помои недавно потревожили? Эх, жаль, вас там не было, это надо было видеть!

— Потревожить помои могли и раньше, ведь неизвестно, когда именно заперли дверь.

— Ну, не знаю… тогда вряд ли в вазоне развелось бы столько мошек. Многие улетели бы… Не знаю, с какой скоростью они размножаются.

— Оставим помои, мы этим займемся позже. Сейчас предположим, что убийца вынул ключ из ящика стола. Что он делает потом?

— Потом выбирает подходящий момент… Нет, сначала звонит по телефону.

Стараясь сосредоточиться, я напряженно смотрела на прокурора. Он тоже напряженно смотрел на меня, стараясь представить действия преступника, затем вроде бы позабыл о преступнике и смотрел просто так, но тут же одернул себя и опять сосредоточился на преступнике.

— О чем вы думаете, пани Иоанна?

— Телефон зазвонил в двенадцать пятнадцать. Задушили Тадеуша самое раннее через пятнадцать минут. Что это может означать?

— Это может означать, что убийца говорил с ним целых пятнадцать минут.

— Вот это мне и не нравится. Очень рискованно. На целых пятнадцать минут убийца скрывается с глаз сослуживцев и сразу после этого совершает убийство. Верх неосторожности!

— Мы не можем исключить верха неосторожности. Каждое преступление само по себе уже представляет рискованное предприятие. Действительно, разумнее предположить, что звонил ему один человек, а убил другой. Мы немного позже вернемся к этому моменту, а пока не отвлекайтесь, пожалуйста. Итак, преступник позвонил, поговорил, давайте займемся самим убийством.

— Ладно, займемся. Преступник выбирает момент, когда в прихожей никого нет. Если бы это была Ядвига, для нее достаточно отсутствия Веси. Мы знаем, что Веся полдня проторчала в средней комнате, тем самым весьма облегчив преступнику его задачу. Ну вот, дождался, в прихожей никого нет. Он входит в конференц-зал и запирает дверь на ключ.

— Ну сами подумайте, что вы такое говорите, пани Иоанна! Представьте себя на месте жертвы. Разве вас не удивило бы, если кто-то, войдя к вам в комнату, запер бы дверь на ключ?

— Удивило бы, ну и что? Во-первых, только одну дверь, а во-вторых, даже удивившись, я не умчалась бы вон из комнаты с криком ужаса, а подождала, что он еще сделает. И тут он мог спокойно пристукнуть меня дыроколом.

— Предварительно вежливо попросив повернуться к нему спиной?

— О господи, опять вы не знаете очень важной вещи! Со мной такой номер не прошел бы, но с Тадеушем… Из окна нашего конференц-зала открываемая прекрасный вид на окно поликлиники, где работает поразительной красоты медсестра. Ни один мужик в нашей мастерской не усидит спокойно, если кто-нибудь крикнет: «О, вон красотка Зося в окошке!»

— Вот как? — явно заинтересовался прокурор. — И что же, она действительно так хороша?

— Еще как хороша! — с жаром подтвердила я. — Рост метр семьдесят, фигура статная, сама черноволосая, ну вылитая Юнона!

— А-а… — разочарованно произнес прокурор, сразу теряя интерес к медсестре. — Юнона отпадает.

— Не в вашем вкусе? Возможно, но уверена, вы бы тоже глаз не отвели. А Тадеуш так просто с ума сходил.