Подозреваются все. Что сказал покойник

На лице его вспыхнула улыбка.

— В таком случае у меня развеялись последние сомнения, что вам следует это сказать. Я рад, что вы именно такая.

Я не стала уточнять, какая именно, и не стала его разубеждать. Пусть думает, что я какая-то особенная, пусть не сразу разочаруется во мне. И чем дольше продлится его заблуждение, тем лучше.

— Ну, тогда я слушаю.

— Этот прибор, — сказал он, указывая на магнитофон, — был установлен в машине Мадлен. Он включался автоматически, когда водитель занимал место и когда одновременно с этим открывалась правая дверца. Мы руководствовались соображением, что пассажир, как правило, садится в машину через правую дверцу, а водитель, находясь в одиночестве, обычно не разговаривает. Тогда у нас ещё не было контакта с вами и поэтому мы пытались таким путём получить информацию. Сами понимаете, здесь записаны только обрывки разговоров. Мадлен прибыла в Польшу сразу же после вашего бегства на яхте и немедленно установила связь с вашим… другом.

— Не уверена, что это слово сюда подходит, — заметила я.

— Я тоже не уверен. Так вот, ей поручили собрать все сведения о вас. Вы знаете, что никаких сведений не было. Как только вас обнаружили во Франции, её отозвали, но она не сразу покинула Польшу. А задержалась здесь на свой страх и риск, вызывая тем самым недовольство шефа.

— А кем она, собственно, была? Любовницей шефа?

— И это тоже. Главная же её роль в гангстерской шайке — выполнять задания, с которыми мужчина не справился бы. Во второй раз она прибыла сюда после вашего бегства из замка Шомон и оставалась до самого последнего времени. Она была уверена, что со своей внешностью добьётся всего, но просчиталась. Вот эти записи относятся к самому последнему периоду. Хотите послушать?

— Хочу.

Он что-то покрутил в маленьком магнитофоне, раздался тихий щелчок, и послышался голос, слегка приглушённый шумом двигателя:

— Что случилось?

Вопрос был задан по-немецки. Голос принадлежал женщине.

— Я получил известие…

На сей раз говорил Дьявол. Тоже по-немецки.

— Какое известие? Говори же!

Пауза. Слышнее стал шум мотора.

— А что я получу?

— …перестань! Получишь сразу все! Но сначала надо её найти!

— Она нашлась. Что я получу за то, что сообщу, где она находится?

Пауза.

— Что хочешь?

Опять пауза.

— Десять тысяч. И подтверждение о перечислении суммы на мой счёт.

Из-за шума мотора нельзя было расслышать, о чем они говорили дальше. Потом пробился голос Дьявола:

— …хочу увидеть эти деньги.

— Хорошо. Завтра получишь подтверждение. Какой банк?

— «Лионский кредит».

— Хорошо. Говори!

— Послезавтра… через границу в Колбаскове… бежевым «ягуаром» через Берлин…

— Это точно? Откуда ты узнал?

— Полчаса назад она звонила из Нанси…

Опять усилился шум мотора, трудно было разобрать отдельные слова. Из того, что удавалось понять, можно было сделать вывод, что в машине обсуждался вопрос, как добраться до Колбаскова. Кажется, они договорились ехать вместе на её машине.

Молча наблюдала я за тем, как представитель Интерпола менял плёнку. Противоречивые чувства бушевали во мне. Возмущение и удовлетворение, жалость и отвращение, ненависть, горечь и надо всем этим — радостное чувство, что сброшена неимоверная тяжесть.

Опять щелчок, шум мотора и обрывки разговора.

— …вы нарушили условие… — в голосе Дьявола звучала обида.

— В чем дело? — Это был недовольный голос Мадлен. — Деньги ты получил? Получил! Чего тебе ещё надо?

— …стреляли. На такой скорости… верная смерть…

Опять какие-то помехи.

— …не будь ребёнком. — Это говорила Мадлен. — Ты же знаешь, что она должна погибнуть.

— Я ничего не хочу об этом знать!

Больше я не могла выдержать.

— Он продал меня за десять тысяч! Чего? Злотых?!

Пальмирский знакомый вздрогнул и выключил магнитофон.

— Нет, — спокойно ответил он. — За полмиллиона долларов.

Я немного успокоилась. Что ж, вполне приличная цена. Свинство, наверное, с моей стороны, что я так упорно цеплялась за жизнь. Закурив сигарету, я жестом попросила продолжать прослушивание.

Очень сильно что-то трещало, шумело, но тем не менее удалось разобрать отдельные слова. Сначала они торговались из-за суммы, которая причиталась Дьяволу. Потом он с торжеством сообщил ей информацию о Родопах. При этом скрыл придуманные мною пятнадцать метров вниз, заявив, что о деталях сообщит на месте. Потом я узнала, как именно предстояло мне погибнуть в Пальмирах, и моё живое воображение тут же представило горящую автомашину и меня в ней. Очень неприятно стало. Потом они поссорились — я не поняла, из-за чего. Речь шла о каком-то обмане, но было неясно, чувствует ли она себя обманутой, так сказать, в личном плане, или это был обман служебный.

Пальмирский знакомый выключил магнитофон. Мы долго молчали. Мне надо было собраться с мыслями и привести в порядок своя чувства.

— Мне казалось, что вам следовало знать об этом, — тихо сказал он.

— Правильно казалось. Да я, признаться, чего-то в таком духе и ожидала. Приятно сознавать, что раскусила человека. И на чем они там порешили в конце концов?