Подозреваются все

Я молчала так долго, что они почувствовали, что я, предоставленная сама себе, буду молчать до скончания века. Прокурор холодным, официальным тоном повторил свой вопрос:

— Откуда на этом платке следы вашей помады?

— Не скажу, — ответила я неожиданно даже для самой себя.

— Что вы сказали?!

— Не скажу, — упрямо повторила я.

— Что значит — не скажете? Вы уже все вспомнили?

— Вспомнила. И заявляю вам, что больше ничего не скажу.

— Но почему?

— Потому что не скажу. Я отказываюсь давать показания!

На лицах представителей власти появились растерянность и явное удивление. Они смотрели на меня и друг на друга.

— Вы отдаете себе отчет в том, что это ставит вас в сложное положение? Это ваша помада, вы являетесь подозреваемой!

— Ну и пусты Мне все равно, я ничего не скажу!

— Нам придется вас задержать.

— Можете даже заковать меня в кандалы. Ничего не скажу раньше, чем предстану перед судом обвиненная в убийстве!

Капитан и прокурор выглядели так, как будто через минуту их хватит удар. Поручик смотрел на меня вытаращенными глазами. Честно говоря, я не была этим особенно удивлена. Видимо, они меньше всего ожидали, что я, безусловно невиновная, обладающая железным алиби, предлагающая им свою помощь, окажусь так явно замешана в этом убийстве. И это еще после тех двух вечеров, проведенных с прокурором!..

Я сидела сжавшись, расстроенная, злая и пыталась найти какой-нибудь выход. Если бы меня хотя бы на минуту выпустили из этого чертова конференц-зала! Я знала, кто является убийцей, и мне это ужасно не нравилось, потому что это был именно тот самый персонаж, которого я в самом начале идиотски придумала! Невозможно, чтобы до такой степени все совпало, это какая-то злая шутка, это просто свинство!.. Что они теперь будут делать?

Следственные власти, наконец, пришли в себя. Медленно, осторожно, дипломатично они стали склонять меня к ответам на их вопросы. Они объясняли, просили, предостерегали, прокурор смотрел на меня с упреком и горечью — ничего не помогло! Я уперлась. У меня были на это свои причины...

Наконец они махнули на меня рукой и снова начали вызывать женскую часть персонала нашей мастерской. Что касается мужчин, то, во-первых, они были некомпетентны в этих вопросах, а во-вторых, находились не в полном составе, так как Витек, Збышек, Рышард, Стефан, Каспер и Влодек еще раньше поехали в управление.

* * *

Первой снова была вызвана Алиция, которая все знала. Я сидела в своем углу в страшном напряжении и вглядывалась в нее безумным взглядом, не произнося ни единого слова.

Алиция осмотрела носовой платок с помадой. Она делала это долго, обстоятельно и молча. Я хорошо знаю Алицию, и мне было ясно, что она совершенно точно вспомнила происхождение этих следов. Потом она подняла голову и посмотрела на меня. Не знаю, что она прочитала на моем лице, но думаю, что обмена взглядами нам обеим было достаточно. И меня совершенно не интересовало, что об этом подумают следственные власти.

— Не знаю, — решительно сказала она после долгого молчания. — Не имею понятия.

Не было никаких сомнений в том, что они не поверили ей, и это, несомненно, утвердило их уверенность в моей виновности.

— А вы не думаете, пани, — любезно спросил капитан, — что владелица помады вытиралась этим платком?

— Не знаю. С тем же успехом можно предположить, что она писала помадой на стекле какие-нибудь стихи, а потом их стирала. Не знаю. По-моему, здесь ведется следствие и важными являются не предположения, а факты.

Анка и Моника были не опасны. Они ничего не знали, их тогда не было. Потом в конференц-зал вошла Веся.

Мне сделалось плохо от ее вида, потому что у меня не было никаких сомнений, что Веся расскажет им все, расскажет с огромной радостью и удовлетворением, если только вспомнит. Не дай Бог, чтобы она вспомнила!..

— Ну как же, — сказала Веся ядовито и с достоинством. — Ведь это Ядвига...

Мужчины, ведущие допрос, набросились на нее, как стервятники на падаль. Веся обиженным голосом давала им исчерпывающие объяснения, а я не могла уничтожить ее взглядом.

Это было накануне смерти Тадеуша. Ядвига пришла ко мне и попросила одолжить ей все губные помады, которые у меня есть, потому что хотела проверить, какой цвет ей лучше подходит. Кроме одной, эффект которой был ей уже известен, у меня была с собой только та, ярко-красная, французская. Ядвига намазала ею губы и оглядела себя в зеркало. При этом были еще Алиция и Веся. Веся наблюдала за Ядвигой с ненавистью.

— Сотри ее, а то выглядишь как страшилище! — сказала она с отвращением. Действительно, этот цвет Ядвиге не прибавлял красоты. Вынув из сумочки большой бело-голубой платок, она старательно вытерла с губ помаду.

А теперь этот платок лежал на столе и служил доказательством совершенного преступления. Веся обнаружился потрясающую память. Видимо, уже ничего не могло спасти Ядвигу, у которой явно были мотив, полная возможность, твердый характер и которая изо всех сил умоляла помочь ей и клялась, что невиновна!..