Подозреваются в любви

У нее получилось — на секунду он поверил, что сейчас важно объяснить причины, рассказать, что произошло на фирме и в его отношениях с Мишкой. Глаза в глаза, и Андрей понял, что она просто боится и оттягивает момент.

— Доверься мне, я знаю, что для вас со Степкой лучше.

Обычно так и было, он говорил, — она доверяла, он делал, — и она убеждалась, что ему можно доверять и дальше.

— Как можно довериться человеку, который предал? — спросила она сейчас, уже не притворяясь заинтересованной в ответе и не ожидая его, просто выплеснула в пространство то, что волновало больше всего на свете. Как? Как?!

Даша прислонилась к подоконнику, обхватив себя руками, словно пытаясь согреться.

— Ты такую ерунду говоришь, Андрей.

— Зато твои речи просто брызжут интеллектом! Разве нельзя доверять отцу своего ребенка?! Думаешь, я желаю Степке зла?

— Так ведь и я ему добра желаю! Я не могу быть спокойной за своего сына, пока…

— За нашего сына!!!

— Пока его папенька отмывает денежки и рискует не только своим членом, но и…

— Даша!

— Что, «Даша»?! — передразнила она, всплеснув руками, и заходила по своей огромной кухне, задевая стулья. — Я говорила тебе тысячу раз, что никакие деньги не стоят спокойствия и здоровья мальчика! Я просила, я умоляла тебя бросить весь этот большой бизнес к чертовой бабушке и заняться разведением кроликов! Благо места предостаточно, — она небрежно махнула рукой за окно.

— Но ты ведь и сам большой! Тебе и без сопливых скользко, так ты выражался? Не лезь не в свое дело, глупая женщина!

— Дашка, я никогда так не говорил! — опешил Андрей.

— Это подразумевалось, — отрезала она, — просто ты давно перестал называть вещи своими именами, и мне приходилось только догадываться, что ты имеешь в виду…

Самое время спрятаться под стол и там переждать, пока не сорвутся ее голосовые связки.

— Нет! Ты не понимаешь! — все-таки перекричал ее Андрей. — Твои догадки и близко не лежали с реальностью. Зачем ты все додумывала за меня? Зачем перефразировала мои слова? Это же как игра в шахматы с самим собой!

— Не знаю. Я не играю в шахматы, это ты такой умный!

Все, дальше без тормозов. Самоуничижения, оскорбления, намеки и недомолвки. И снова не разобрать по полочкам, не привести в порядок чувства и предчувствия, настоящее и будущее. Потому что прошлое слишком недалеко и слишком болезненно.

Андрей схватил ее за руку, когда Дашка в сотый раз пролетала от двери к окну.

— Пусти, дурак, больно! Пусти, синяк будет!

— Я поставлю, я и залижу!

— И не надейся! Я ненавижу тебя, кобель проклятый! Пусти сейчас же! У меня же кость лопнет!

— Дурочка! Она треснет, если что, а не лопнет. Я люблю тебя.

— И поэтому выламываешь мне руки?

— Ты же выламываешь мне душу, и я терплю…

Залаял Рик, но оба даже не насторожились, не вскинули головы, продолжая глядеть друг на друга в упор.

— Разве у тебя есть душа? — мечтая провалиться сквозь землю, уже произнесла Дашка.

Андрей с тяжелым вздохом опустился на стул.

— Нет, конечно, у меня ничего нет. Ни души, ни сердца, я давно превратился в робота.

— Вот именно! — ударила она, сама уже лежа в нокауте.

— И нет мне прощения.

— Точно.

Было слышно, как в кране ворчит вода. Во дворе продолжал заливаться радостным лаем пес. Шипело и шкваркало что-то на сковородке.

Дашка выключила газ, наложила в тарелку подгоревшие слегка котлеты, ломтики помидоров и огурцов, посыпала зеленью и поставила перед Андреем. Она вдруг почувствовала невероятный голод и села за стол напротив мужа.

Он молча достал ей вилку. Потом соскреб петрушку и лук почти со всех котлет. Дашка полила их кетчупом.

— Между прочим, там много витаминов, — с полным ртом пробурчала она, намекая на зелень, которую он щедро пожертвовал ей.

— Я не могу есть траву, — в миллионный раз заявил Андрей.

Она закатила глаза.

— Ну, и глупо.

Нанизав огурец на вилку, он протянул ей, и Дашка сосредоточенно захрустела.

— Опять недосолила.

— Андрей, дай мне развод!

— Бери.

— И Степку.

Он закашлялся и долго не мог остановиться, дрожа всем телом.

Она не спеша обошла стол, похлопала мужа по спине и, задержав ладонь, прошептала ему в ухо:

— Ну, пожалуйста…

— Спасибо, — без издевки произнес он, откашливаясь. В глазах его стояли слезы.

— Андрей.

— Даша.

— Это невыносимо! — пожаловалась она кому-то.

— Ты сядь, поешь. Я не отпущу тебя.

— Ты ведешь себя, как ребенок! — проглатывая котлету, сообщила Дашка. — Ты — эгоист! Мне нельзя здесь оставаться, я с ума сойду…

— Давай уедем.

— Я хочу уехать одна! То есть со Степкой.

— А я? — глядя в пол, спросил Андрей.

Дашка снова вскочила, отбросив вилку. Та, жалобно звякнув, откатилась на край стола, задела тонкий бокал, на боку которого моментально появилась широкая трещина.

— Не склеить, — сказала Даша, сама не зная, что имеет в виду. Бокал? Жизнь? Любовь?

Ответы ищут в конце задачника, но им еще предстояло перевернуть добрый десяток страниц, прежде чем добраться туда.

— Ты не любишь меня? — спросил он.

— Нет, — покачала она головой, глядя в его глаза честным взглядом.

Если она сумела убедить саму себя, почему бы и его не убедить в этом.