Подозревается в убийстве

– Сейчас ничего не могу сказать, – ответила она. – Ему делают массаж. Вы можете пока посидеть здесь, в кабинете.

Молодая, живые карие глаза, темно-русые волосы заплетены в толстую косу.

– Вас известят, – сказала она, быстро выходя из кабинета.

На стене висел какой-то маленький аппарат с экраном, по которому слева направо металась светящаяся зеленая точка. Посреди экрана точка подскакивала, и звучал короткий писк. Зеленая точка рисовала ровную кривую, писк раздавался через равные промежутки времени. Чье-то сердце билось нормально.

«Вряд ли это кардиограмма Кая Сюндстрёма», – подумал Мартин Бек.

Через четверть часа он увидел в окно, как возвращается машина Скакке. Вышел, забрал магнитофон и сказал, что тот может ехать домой.

В половине одиннадцатого в кабинет вошла женщина – дежурный врач.

Кризис миновал, Сюндстрём пришел в сознание, состояние сравнительно приличное. Он разговаривал с женой, затем та ушла. Теперь он спит, и его нельзя беспокоить.

– Приходите утром, тогда посмотрим, – заключила она.

Мартин Бек объяснил ей положение, и в конце концов она неохотно согласилась разрешить ему переговорить с Каем Сюндстрёмом, как только тот проснется. И проводила его в другой свободный кабинет.

Мартин Бек увидел лежак с зеленой клеенкой, табуретку и этажерку с тремя зачитанными религиозными журналами. Поставил магнитофон на табурет, устроился на лежаке и уставился в потолок.

Он думал о Кае Сюндстрёме и его жене. Сильная женщина. Сильный характер. Потом он подумал о Фольке Бенгтссоне, потом о Рее и наконец уснул.

Дежурный врач разбудила его в половине шестого.

– Он проснулся, – сообщила она. – Постарайтесь не утомлять его чрезмерно.

Кай Сюндстрём лежал на спине, глядя на дверь.

На полке над изголовьем стоял такой же аппарат, какой Мартин Бек видел в кабинете дежурного.

Тремя проводами разного цвета он соединялся с маленькими круглыми электродами, прикрепленными пластырем к груди Кая Сюндстрёма. Зеленая точка плыла по экрану, но писк звучал совсем слабо.

– Как самочувствие? – спросил Мартин Бек.

Кай Сюндстрём теребил простыню.

– Ничего. Не знаю толком. Я не помню, что произошло.

Без очков лицо его казалось моложе и мягче.

– А меня помните?

– Помню, что вы приехали и мы вышли во двор. Больше ничего.

Мартин Бек вытащил из-под кровати длинную скамеечку, поставил на нее магнитофон, прицепил микрофон на краю постели. Пододвинул стул и сел.

– Вы припоминаете, о чем мы говорили?

Кай Сюндстрём кивнул.

– Сигбрит Морд, – продолжал Мартин Бек. – Почему вы ее убили?

Больной полежал с закрытыми глазами, потом открыл их и заговорил:

– Я болен. Мне не хочется об этом говорить.

– Как познакомились с ней?

– В кондитерской, где она работала. В то время я, бывало, заходил туда выпить чашку кофе.

– Когда это было?

– Три-четыре года назад.

– Так, дальше.

– Один раз я увидел ее на улице и предложил подвезти. Она согласилась, объяснив, что оставила свою машину в мастерской. Я отвез ее домой. Потом она рассказала, что нарочно все придумала, потому что хотела узнать меня ближе.

– Вы отвезли ее и вошли в дом? – спросил Мартин Бек.

– Да, и тогда же началась наша близость. Вас ведь это интересует?

Кай Сюндстрём посмотрел на Мартина Бека, потом отвернулся к окну.

– Вы продолжали встречаться у нее дома?

– Несколько раз. Но это было слишком рискованно. Я женат, а она хоть и разведена, но ведь от сплетен спасу нет. Я нашел небольшую квартирку в Треллеборге, где мы могли встречаться.

– Вы ее любили?

Кай Сюндстрём фыркнул.

– Какая там любовь. Просто влечение. Жена-то давно остыла. И никогда особым жаром не отличалась. Я чувствовал себя вправе завести любовницу. Но если бы жена об этом узнала – взбесилась бы. Потребовала бы развод.

– А Сигбрит Морд вас любила?

– Наверно. Сначала я решил, что у нее просто влечение, как у меня, но потом она начала говорить о том, чтобы я переехал к ней.

– Когда она начала об этом говорить?

– Весной. Все шло хорошо, мы встречались раз в неделю на квартире, которую я снял. Вдруг она стала говорить, что нам надо пожениться, она хочет ребенка. Ее не смущало, что я женат, что у меня дети. Мол, разводись, и все тут.

– А вы не хотели разводиться?

– Ни в коем случае. Во-первых, мы с женой и детьми неплохо ладим. А во-вторых, взять развод для меня означало разориться. Дом, где я живу, принадлежит жене, фабрика тоже, хотя все дела веду я. Развестись – значит остаться без денег и без работы. А мне пятьдесят два года. Я трудился как вол на этой фабрике. Неужели я стал бы бросать все ради Сигбрит. К тому же она рассчитывала на мои деньги. – Кай Сюндстрём порозовел, и глаза его немного ожили. – Да и поднадоела она мне. Я еще зимой начал подумывать, как бы покончить с этим делом, чтобы ее не обидеть.

«И придумал способ…» – сказал себе Мартин Бек.

– А что случилось? – спросил он. – Она вела себя назойливо?

– Угрожать начала! Сказала, что пойдет к моей жене. Пришлось обещать, что я сам поговорю о разводе. На самом-то деле у меня ничего такого в мыслях не было. А как поступить? Ночами не спал, все думал…

Он смолк, закрыл глаза рукой.

– А рассказать жене?