Подозревается оптимистка

Нина чувствовала, что надо выдать реакцию. «Мне все равно ни сегодня так на днях в тюрьму. И Вася, при всем его желании, не сможет меня спасти, слишком там продуманные ребята сидят. Ни свадьбы, ни настоящей семьи не предвидится, пора уже превращаться в реалистку. Мой бурный роман – временное явление, порыв, а временное, оно не такое серьезное, зачем омрачать ссорой головокружительное мгновение».

– Вот ключ, ты, наверное, первым с работы придешь, мне отчет надо написать, – улыбнулась она, – и вещи перетаскивай, а то неловко перед стариками. А если «они» нагрянут, скажи, что уже занят.

Васька сгреб ее в охапку, облегченно выдыхая.

«Обрадовался, ну может я ему хоть немного все же небезразлична, хоть чуточку дорога. Ну, можно же мне немного самонадеянно решить, что я все же выделяюсь среди его Виолетт? – думала Нина, вжавшись в автомобильное кресло и разглядывая ухабы грунтовки.  – Конечно, я читала в разных статьях, что мужчины не меняются, и бабника перевоспитать нельзя, это просто невозможно, у него напрочь сломаны нравственные границы и все такое, и с Алиной он в тумане гулял... Не хочу сейчас об этом думать. Любовь – это плохое чувство, оно делает тебя беззащитной».

– Рука, стучавшая вчера по стеклу, была женской или мужской? – прервал ее размышления Кабачок.

– А-а? – очнулась Нина.

– Говорю, рука женская по стеклу стучала или мужская? – терпеливо повторил он.

– Рука… В перчатке, – Нине было страшно даже вспоминать тот жуткий момент. – Нет, я не могу сказать, я так перепугалась.

– Не бойся, ничего они тебе не сделают. И хватит уже думать про моих бывших баб и накручивать себя разными глупостями, – Васька излишне резко затормозил у бетонной площадки медпункта.

– И ничего я такого не думала, – встрепенулась Нина, – с чего ты взял?

– По лицу кислому все вижу. Может это поклонницы Рыжова тебя атаковывают, – он указал подбородком в сторону медпункта, там уже стоял с новым букетом алых роз начальник службы безопасности «олигархи».

– Опять? – возмутилась Нина.

– Что значит «опять»? – зеркально возмутился и Кабачок. – Это не первый букет?

– Второй, – призналась Нина.

Откормленный, лопоухий, с манерами гусара на пенсии, отставник протянул ей розы, картинно приветственно махнув головой:

– По какому случаю моей жене чужие дяди цветочки дарят? – с напором пошел на начальника безопасности Васька.

– Иван Павлович желает поддержать Нинель Александровну в тяжелую минуту обвинений, и сообщить, что он не верит клевете, – гордо выпрямился отставник.

– Ну, хоть кто-то не верит, – улыбнулась Нина, вдыхая цветочный аромат, но тут же, опомнившись, протянула цветы обратно. – Я не могу принять, это некрасиво по отношению к моему мужчине. Заберите, пожалуйста.

Отставник послушно принял букет и укатил восвояси.

Васька с особым энтузиазмом кинулся намывать полы, даже не дал Нине протереть пыль, вырвав у нее тряпку из рук.

– Работай по специальности, девятый час уже, – кинул он фельдшеру, – а цветы эти, – указал на букет в ведре, – я пойду выброшу, а то вялые какие-то, сейчас лепестки ронять начнут, пол замусорят.

– Ну, пойди выброси, – хихикнула Нина.

Настроение улучшилось. Может это действительно Люська ночью была, месть за «избиение» устроила, ну и за букеты Рыжова поквиталась.

Васька убежал на раскоп, к медпункту потянулись пациенты, никто из них ничего про вчерашний инцидент в лагере не говорил, прием проходил буднично и размеренно. То ли дед Федька не проболтался, то ли сельчане посчитали какие-то там древние медяки ерундой и не осознали степени виновности фельдшерицы, но Нина облегченно выдохнула.

На подъеме она провела рабочий день, наскоро настрочила отчет и уже засобиралась домой, как в дверь медпункта робко постучали.

– Входите! – выкрикнула Нина, выкладывая назад из ящика стола уже убранные письменные принадлежности.

В комнату, привычно кутаясь в шаль, вошла Лада. Она отчего-то тревожно оглядывалась и нервно кусала губы.

– Опять отит беспокоит? – дружелюбно улыбнулась Нина.

– Я бы хотела с вами поговорить, – тихо проговорила посетительница, и фельдшер поняла, что перед ней не пациентка.

– Я вас слушаю, – совсем другим, холодным тоном произнесла она, нутром чувствуя, что информация будет не из приятных.

– Я могу присесть? – Лада просительно посмотрела на стул.

– Конечно, присаживайтесь.

Женщина села, но не спешила начинать разговор, то укутываясь в шаль, то опять сбрасывая ее с плеч. Нина терпеливо ждала.

– Вы чудесная девушка и прекрасный специалист, – начала почти шепотом Лада, – наверное, я лезу не в свое дело, но мне хочется вам помочь. Понимаете, искренне помочь… Я вчера была там, у реки, и все видела.

«Чего ей нужно? – напряглась Нина. – Как этот божий одуванчик может мне помочь?»

– И знаете, – продолжила Лада уже более твердым голосом, – у меня сложилось впечатление, что ваш муж не тот, за кого себя выдает.

Нина невольно улыбнулась.