Подозревается оптимистка

– И… У них там все только начиналось, ну, знаешь, вздохи, многозначительные взгляды и больше ничего. Он почему-то медлил, решиться никак не мог. Когда девушка сильно нравится, это не всегда просто. Только рыцари-карьеристы могут других локтями расталкивать.

– Можно без наездов?

– Можно. В общем, она мне тоже очень понравилась, азарт начал брать: они еще не встречаются, он мямлит, что она вся такая, а он такой – не такой, а я решил, что я очень даже такой. Короче, кто первым встал, того и тапки, и все по-честному, не надо было тянуть.

– И ты не стал тянуть?

– И я не стал лезть, передумал. Такие у них чистые светлые чувства друг к другу были. Жалко их стало, – Степка посмотрел в темноту.

Нина вся сжалась от захлестывающей ревности к этой незнакомой чудо-девушке.

– Если у них настоящие чувства, ничего бы у тебя не получилось, даже если бы и решился, – запальчиво произнесла она.

– Возможно, а может и нет, – подмигнул он ей. – А еще, если бы она хоть пальчиком поманила, как ты там сейчас показывала, – он повторил Нинин жест, – я бы и на дружбу наплевал, но не позвала. Все к лучшему.

А у него тоже «все к лучшему» происходит, надо же.

– А как у них сейчас?

– Памперсы, коляска, – наигранно скривился Казачок, – какие-то там колики и вечерние купания.

– Счастливые, – выдохнула Нина.

Степка ничего не ответил, продолжая взглядом буравить дождь. Пауза чуть затянулась.

– Нин, ты знакома с Карасевым? – такого вопроса Нина ну никак не ожидала.

– А кто такой Карасев? – не поняла она.

– Щекастый такой, красномордый. Он с тобой поздоровался сегодня.

– Нет, я его не знаю.

– Нин, он поздоровался с тобой как со старой знакомой, зачем отпираться? – и опять на Нину смотрят карие очи, но теперь требовательно, с наездом, как тогда, у полки с дирхемом.

– Я его не знаю, – раздраженно бросила Нина, – и не знаю, почему он со мной поздоровался. Может он был среди ребят, которые приезжали в медпункт узнать, как ты, а теперь вспомнил меня и поздоровался.

– А кто еще тогда приезжал в медпункт? – продолжил давить взглядом и интонацией Степка.

– Рыжая твоя приезжала.

– С чего это она моя?

– Бегает за тобой, не видно, что ли?

– Ну-ну. А с Димкой ты до этого знакома не была?

– Нет.

– Но вы прямо с ним как старые знакомые сегодня разговаривали. Он у нас парень суровый, посторонних не особо жалует.

– Мы вычислили, что в одном лагере были в детстве, но я его не вспомнила, у него же бороды тогда не было.

– А он тебя помнит?

Чего это Казачок к ней прицепился? И вопросы его на ревность не похожи, как бы Нина не тешила себя надеждой, скорее это допрос какой-то.  

– И он меня не вспомнил.

– А беседовали как друзья, а может вы все же до этого встречались?

– Да не встречались мы до этого! – вспылила Нина. – Степ, ты вроде как меня допрашиваешь.

– Пока нет, просто интересуюсь.

– Что значит «пока»? – растерялась Нина.

– Надеюсь, что ты сама все расскажешь и допрашивать не придется, – их окутывала темнота, но Нина почувствовала, что перед ней холодное каменное лицо чужого человека.

Что вообще происходит?

– Степ, ты кто? – выдохнула она, вжимаясь в дверную раму.

– Я мент.

– Кто?!

– Опер, и ты это прекрасно знаешь, но играешь хорошо, удивление очень натуральное.

Глава XI. Обвинение

Нина замерла, оглушенная новостью. Все в голове мешалось, и только одна мысль безумно пульсировала: «Что происходит? Куда я опять вляпалась?» Теперь они со Степкой стояли на веранде друг напротив друга, скрестив руки на груди и испытывающе-недоверчиво переглядываясь.

– Почему я должна это была знать?

«Ой, совсем не об этом сейчас надо спрашивать!»

– Ты лазила по моей сумке, когда искала чистую одежду. Удостоверение лежало в боковом кармане, я слишком поздно про него вспомнил, тогда мне не до этого было.

– Я искала чистое белье – носки, трусы, майки, – презрительно выдала Нина, – зачем мне открывать для этого боковой карман? И неплохо бы показать это самое удостоверение.

Степка полез в карман трико и достал корочку, посветил мобильником. Нина нагнулась. С дежурно-строгим выражением лица, гладко выбритый на нее смотрел Казачок в форме полицейского.

– Кабаков Василий Алибабаевич, – нараспев прочитала Нина.

– Алексеевич, – исправил ее шутку Казачок.

– А паспорт, который у меня в сумке лежит?

– Не потеряй, мне его под роспись сдавать.

– А я еще не понимала, почему ты все время оглядываешься, когда я соседского кота зову, Вася, – злость так бурлила, что хотелось сделать ему что-то гадкое. – Что тебе от меня нужно?

– Верни ценности и назови сообщников, и все, – пожал плечами Казачок.

– Какие ценности? – обомлела Нина.

– Нин, не надо упираться, только хуже себе сделаешь, – более дружелюбным голосом произнес Казачок, – будешь сотрудничать, отделаешься легким испугом, я тебе обещаю.

– Да ты про что?! – повысила она голос. – Ценности? Ты про тот дирхем? Так я же объяснила, что мне его пода… подбросили. Из-за одной дурацкой монеты весь этот цирк?