Подозреваемый

– Если бы за двенадцать часов мы пообщались с десятком их родственников, эти щенки привезли бы твою жену назад, рассыпаясь в извинениях, да еще подарили бы ей сертификат в «Нордстром»[19] на новый гардероб.

Оба телохранителя не спускали глаз с Митча.

– Но Энсон, – продолжил Кэмпбелл, – хочет поставить себя так, чтобы больше никто не недооценивал его. Пусть и не напрямую, он посылает сигнал и мне. Должен сказать… я впечатлен.

Митч не мог позволить им увидеть всю глубину охватившего его ужаса. Они могли предположить, что предельный страх может толкнуть его на безрассудный поступок, и тогда будут наблюдать за ним еще более пристально, чем теперь.

Он понимал, что должен выказывать страх, не просто страх – отчаяние, обреченность. Когда человек чувствует обреченность, он лишается воли к борьбе.

– Вот меня и распирает любопытство, – повторил Кэмпбелл, вернувшись к тому, с чего начал. – Раз уж твой брат хочет так поступить с тобой: что ты ему сделал?

– Любил его, – ответил Митч.

Кэмпбелл посмотрел на него так, как застывшая цапля смотрит на подплывающую рыбу, потом улыбнулся:

– Да, такое возможно. А что, если бы в один из дней он захотел ответить взаимностью?

– Он всегда хотел пойти далеко и попасть туда быстро.

– Сентиментальность – обуза, – вставил Кэмпбелл.

Голосом, который сел от обреченности, Митч ответил:

– Да, это цепь и якорь.

С кофейного столика Кэмпбелл взял пистолет, который один из телохранителей вытащил из-за пояса Митча.

– Ты когда-нибудь из него стрелял?

Митч едва не ответил, что нет, тут же вспомнил, что в обойме недостает одного патрона: Нокс случайно нажал на спусковой крючок и пустил себе пулю в сердце.

– Один раз. Чтобы понять, какие это вызывает ощущения.

На губах Кэмпбелла заиграла улыбка:

– И ощущения пугающие?

– Не то слово.

– Твой брат говорит, что оружие – это не твое.

– Он знает меня лучше, чем я – его.

– Где ты его взял?

– Моя жена полагала, что в доме должен быть пистолет.

– Не могу с ней не согласиться.

– Он лежал в ящике прикроватного столика с того самого дня, как мы его купили, – солгал Митч.

Кэмпбелл поднялся. Вытянув правую руку, нацелил пистолет в лицо Митчу:

– Встать.

Глава 27

Глядя в слепой глаз пистолета, Митч выполнил приказ.

Оба безымянных телохранителя сменили позиции, встали так, чтобы при необходимости открыть стрельбу по Митчу, не попав под пули своих.

– Сними пиджак и положи на стол, – последовал следующий приказ Кэмпбелла.

Митч подчинился, потом, в соответствии с третьим приказом, вывернул карманы джинсов. Их содержимое: ключи, бумажник, пару смятых бумажных салфеток – положил на кофейный столик рядом с пиджаком.

Вспомнил себя мальчиком в темноте и тишине. Вместо того чтобы сосредоточиваться на уроке, которому должно было научить его заточение, он вел воображаемые разговоры с паучихой Шарлоттой, свиньей Уилбуром, крысой Темплтоном. Тем самым он наиболее близко подходил к тому, чтобы бросить кому-то вызов: с тех пор такого не повторялось.

Он сомневался, что эти люди застрелят его прямо в доме. Даже оттертая и более невидимая нево-оруженным глазом, кровь оставляла белковый след, который могли выявить специальные реактивы.

Один из телохранителей взял со столика пиджак Митча, обыскал карманы, нашел только сотовый телефон.

– Как вы, бывший герой ФБР, дошли до такого? – спросил Митч хозяина дома, который не спускал с него глаз.

Изумление лишь на короткий миг отразилось на лице Кэмпбелла.

– Этой сказочкой Энсон заманил тебя сюда? Джулиан Кэмпбелл – герой ФБР?

Хотя телохранители определенно были не из смешливых, один, с гладкой кожей, все-таки хохотнул, а второй улыбнулся.

– И вы, наверное, зарабатываете деньги не в шоу-бизнесе, – добавил Митч.

– В шоу-бизнесе? Возможно, это и справедливо, – признал Кэмпбелл. – Только шоу-бизнес – понятие очень уж растяжимое.

Прыщавый телохранитель достал из кармана сложенный мешок для мусора. Расправил его, раскрыл.

– И вот что еще, Митч, – продолжил Кэмп-белл, – если Энсон сказал тебе, что эти два джентльмена собираются принять обеты священников, должен тебя предупредить, они не собираются.

Телохранители вновь улыбнулись.

Прыщавый засунул в мешок пиджак спортивного покроя, сотовый телефон, другие вещи, лежавшие на кофейном столике. Прежде чем бросить в мешок бумажник, достал из него деньги и протянул Кэмпбеллу.

Митч остался на ногах, ждал.

Все трое заметно расслабились. Теперь они точно знали, с кем имеют дело.

Он был братом Энсона, но только по крови. Он был дичью, а не охотником. Они знали: он может только подчиняться, сопротивления не окажет. Уйдет в себя. Со временем начнет просить о пощаде.

Они знали его, знали таких, как он, и телохранитель, после того, как уложил вещи Митча в мешок, достал наручники.

Прежде чем Митча попросили вытянуть руки перед собой, он сделал это сам.

Телохранитель, который держал наручники, замялся, Кэмпбелл пожал плечами, после чего наручники защелкнулись на запястьях Митча.

– Ты, похоже, устал, – сказал Кэмпбелл.

– Ужасно устал, – подтвердил Митч.

Кэмпбелл положил пистолет на кофейный столик.

– Такое случается.