Подозреваемый

Из-за наручников револьвер приходилось держать двумя руками, но, возможно, пользы от этого было больше, чем вреда.

Шагов Митч не слышал, только гулкие удары своего сердца, но удары эти перекрыл звук поворачивающегося в замке ключа.

Перед мысленным взором мелькал образ Джейсона Остина, получившего пулю в голову, мелькал и мелькал, будто один и тот же кадр фильма: пуля попадает в голову Джейсона, череп разлетается, пуля попадает в голову Джейсона, череп разлетается…

Когда крышка багажника откинулась, Митч осознал, что лампочки, которая зажигалась бы автоматически, в багажнике нет, и начал распрямлять спину, одновременно вытягивая руки с револьвером перед собой.

Полная луна расплескала молоко, подсветив двух телохранителей.

Глаза Митча адаптировались к темноте, их нет. Он сидел в темноте, они стояли в лунном свете. Они полагали его смирным, сломленным, беспомощным, а он таким не был.

Первый раз он надавил на спусковой крючок неосознанно, но почувствовал отдачу, увидел дульную вспышку, услышал, как пуля попала в цель, и тут же нажал на спусковой крючок вторично.

Два выстрела в упор вышибли один силуэт из залитой лунным светом ночи.

Второй силуэт попятился от автомобиля, и Митч, повернувшись к нему, еще трижды нажал на спусковой крючок, выпустив во второго телохранителя три пули.

При следующем нажатии ударник вошел в контакт с бойком, но выстрела не последовало, и Митч напомнил себе: «В барабане только пять патронов. Только пять!»

Ему нужно выбираться из багажника. Без патронов он — рыба в бочке. Выбираться. Выбираться из багажника.

Глава 30

Слишком быстро поднявшись, Митч ударился головой о крышку багажника, чуть не рухнул обратно, но по инерции смог все-таки перевалиться через задний борт.

Его левая нога ступила на твердую землю, но правая угодила на получившего две пули телохранителя. Он покачнулся, вновь наступил на тело, оно сдвинулось, и Митч упал.

Откатился от лежащего к краю дороги. Его остановила зеленая изгородь из кустов мескаля, который он узнал по масляному запаху.

Револьвер он потерял. Значения это не имело. Патронов в нем не осталось.

Лунный свет заливал узкую грунтовую дорогу, кусты, земляную обочину, булыжники.

Сверкающий хромом «Крайслер Виндзор» в этом свете казался пришельцем из будущего, попавшим в какой-то примитивный мир, космическим кораблем с далеких звезд. Водитель выключил фары одновременно с двигателем.

Телохранитель, на которого Митч наступил дважды, вылезая из багажника, не вскрикнул. Не дернулся, не схватил Митча. Скорее всего, умер.

Возможно, второй тоже был мертв. Вылезая из багажника, Митч потерял его из виду.

Если хотя бы одна из трех последних пуль угодила в него, ему предстояло стать сытным обедом для стервятников.

На дороге хватало песка, состоящего в основном из кремния. Из кремния выплавляли стекло, из стекла изготавливали зеркала. Так что узкая дорога отражала свет лучше, чем растительность или окружающая дорогу земля.

Распластавшись на дороге, Митч осторожно поднял голову. Второго тела на дороге не увидел.

Если бы он не ранил второго телохранителя, тот наверняка уже бросился бы в атаку и расстрелял Митча в тот самый момент, когда он выбирался из багажника «Крайслера».

А вот раненный он мог затаиться в кустах или за большим валуном. Мог быть где угодно, возможно, перевязывал рану, обдумывая дальнейшие действия.

Телохранитель мог злиться, но наверняка не испытывал страха. Насилие являлось составной частью его жизни. Он был социопатом. Испугать такого очень даже непросто.

А вот Митч боялся человека, укрывшегося в ночи. Он боялся даже того, что лежал на дороге у заднего бампера «Крайслера».

И пусть этот парень почти наверняка умер, он все равно пугал Митча. Ему не хотелось приближаться к нему.

Но ему приходилось делать именно то, чего делать он не хотел, потому что у этого сукиного сына, умер он или всего лишь потерял сознание, было оружие. Митчу требовалось заполучить оружие. И быстро.

Он только что узнал, что способен на насилие. Пусть и в пределах самообороны, но его поразила калейдоскопическая быстрота событий, последовавших за первым выстрелом, скорость, с которой следовало принимать решения, новые трудности, возникавшие одна за другой. На дальней стороне дороги второй телохранитель мог укрыться за кустами или за несколькими валунами. Если ветерок и дул с моря, то на таком расстоянии от берега пустыня целиком засасывала его в себя. Так что листву могла шевелить рука только человека, но никак не природы.

Но в лунном свете Митч не улавливал ни малейшего движения. Все листочки застыли.

Понимая, что движение выдаст и его, со скованными руками, Митч на животе пополз к телохранителю, лежащему у заднего бампера.

В его открытых и немигающих глазах монетками застыл лунный свет.

Около тела в этом свете поблескивало что-то знакомое и металлическое. Митч уже протянул руку, но тут же понял, что на дороге лежит ставший бесполезным его револьвер.