Подозреваемый

Полоса препятствий представляла собой серию барьеров и подъемов на довольно большую высоту. Леланд заставил ее пройти полосу препятствий пять раз. Она хорошо карабкалась вверх, легко брала низкие барьеры, но, когда дело дошло до последнего, самого высокого — в пять футов, она уперлась. В первый раз он подумал, что у нее болит раненая нога, однако Джеймс погладил ее, поговорил, и, когда они сделали следующую попытку, у него чуть сердце не разорвалось, так она старалась. Три раза Джеймс подводил ее к этому барьеру, и все три раза она сшибала планку. В третий раз она подалась к Джеймсу и заворчала. Джеймс не стал ее принуждать. Он поговорил с ней, успокоил. Леланд знал, что нужно сделать Джеймсу, чтобы помочь ей, но целиком и полностью одобрил решение Джеймса.

— Хватит! — крикнул Леланд. — Голосовые команды.

Джеймс отстегнул поводок от ее ошейника и прошелся по основным командам. Он приказал «сидеть!» — она села. Он приказал «стоять!» — она встала. Ей придется еще выучить команды, принятые в УПЛА, они несколько отличаются от армейских, но эти она выполняла хорошо.

Леланд крикнул:

— Хорошо. Теперь поощрение.

Леланд уже проделал все это вместе с ней и теперь жаждал увидеть, что будет. Стандартное поощрение для собак взвода К-9 — тяжелый пластиковый мячик с высверленным отверстием, в которое Леланд любил запихивать немножко арахисового масла.

Леланд смотрел, как Джеймс вытащил из кармана тяжелый пластиковый мяч и помахал им перед носом у собаки. Она не проявила интереса. Наоборот, отодвинулась и занервничала. Леланд слышал, как Джеймс поговорил с ней высоким голосом — у собак такие частоты ассоциируются с одобрением.

— Ну что ты, девочка? Хочешь? Хочешь за ним побегать?

Джеймс бросил мячик. Собака обежала вокруг его ног и села у него за спиной, глядя в противоположном направлении.

— На сегодня хватит! — крикнул Леланд. — Забирай ее домой. И помни: у вас две недели.

Леланд вошел в свой кабинет. Там сидел Мейс Стирик.

Мейс насупился, как Леланд и ожидал. Своих людей он знал не хуже, чем своих собак.

— Зачем вы дали ему такую плохую собаку?

— Она не плохая. Она просто не годится для службы. Если бы собак награждали медалями, у нее их было бы столько, что слабак вроде тебя и поднять не смог бы.

— Я слышал, вы стреляли. Она опять испугалась?

Леланд сел в кресло.

— И не только она.

— Что вы хотите сказать?

Леланд вздохнул.

— Его сердце не здесь. Он хорошо выполняет работу, но пусть его отправят на инвалидность. Видит бог, он это заслужил. У меня сердце кровью обливается от жалости к этому молодому человеку, то, что с ним случилось, ужасно, но ты знаешь не хуже меня, нас вынудили его взять. Мы отклонили куда лучших соискателей и взяли на это место его.

— Может быть, но мы должны заботиться о своих. Он дорого заплатил.

— Не спорю. Ему могли бы дать тысячу других назначений, но мы — К-9. Мы — собачники. А он нет.

Мейс нахмурился сильнее.

— Так зачем же вы дали ему эту собаку?

— Это бедное животное не может выполнять нашу работу, подозреваю, что и он тоже. Очень надеюсь, что я ошибаюсь. Эта собака поможет ему осознать, что и он не годится для этой работы. Когда она вернется в ту семью, а его переведут отсюда или отправят на пенсию, всем нам будет лучше. — Леланд поднялся. — Посмотри, не надо ли ему помочь с перевозкой. И скажи ему, что завтра в семь ноль-ноль он должен быть здесь.

— Вы будете помогать ему вернуть ей форму? — спросил Мейс.

Собаки, страдающие от посттравматического синдрома, реагируют на стресс так же, как и люди, и порой их можно обучить заново, но это долгая работа, требующая от инструктора великого терпения, а от собаки — безграничного доверия к нему.

— Нет, не буду. Он хотел эту немецкую овчарку, он ее получил. Я дал ему две недели, потом я ее переаттестую.

— Двух недель мало.

— Мало. — И Леланд пошел за кока-колой.

Глава 4

Скотт подвинул вперед водительское сиденье и распахнул дверцу, предлагая собаке выйти.

— Приехали, собака. Мы уже дома.

Мэгги сначала высунула голову, понюхала воздух, потом неторопливо спрыгнула с сиденья. «Транс-эм» Скотта — автомобиль небольшой. Мэгги заняла все заднее сиденье, и, похоже, поездка из Глендэйла в Студио-Сити, где жил Скотт, ей понравилась. Скотт опустил все стекла, ветер овевал ее шерсть, и она развалилась на заднем сиденье, высунув язык и прикрыв глаза.

Скотт снимал домик с одной спальней в тихом жилом районе неподалеку от парка Студио-Сити. Его хозяйка Мэри-Тру Эрл, вдова лет восьмидесяти, маленькая и худенькая, жила в небольшом доме а-ля калифорнийское ранчо, за которым начинался ее участок, а гостевой домик на задах сдавала внаем.