Подозреваемые

Риты Бензопилы не было целый час. За этот час Елена Александровна излила Всеволоду Алексеевичу всю свою жизнь. Все охи и ахи за жизнь дочери. И все беспокойства за судьбу внуков. Затем, опомнившись, она распереживалась за «девочку из лагеря», которую «изнасиловал отчим». Зачем здесь Всеволод Алексеевич Северный – она ни разу не удосужилась поинтересоваться. А он так старался, продумывая до мельчайших деталей, как он сообщит бабушке Анечки Толоконниковой о том, что её очень умненькой, очень красивой девочке не хватает всего лишь общения. Достойного, разумного общения со взрослыми. Он выстроил правильную речь о её записке ему. Подобрал ряд аккуратных советов, как грамотно, не запугивая, общаться с маленькой Анной Сергеевной. Как бабушке поговорить со своей дочерью – мамой Анечки. И как стоит сообщить зятю о том, что его дочери нужно отцовское внимание, чтобы она не выискивала в каждом мужике стигмы ласкового папы. Не ровён час, доищется… В общем, всё это превратилось в его голове в кашу, потому что он только лопал пирог – и слушал. Слушал – и лопал пирог. Интересно, умеет Алёна Дмитриевна готовить такие великолепные пироги? Что-то слабо верится.

«Ну всё, привет! Приехали! – мелькнуло у него в голове. – Судмедэксперт Северный дружит со стареющими дамами и с малолетками. Единственная желанная женщина более-менее подходящего возраста торчит в Калифорнии. Общается со старым-нестарым евреем. И совершенно не умеет готовить пироги!»

Целый час из комнаты, где Рита Бензопила осматривала-опрашивала детишек, не раздавалось ни звука. Елену Александровну это совершенно не беспокоило, как ни странно. Наверное, немолодому уже человеку очень тяжело долго-долго ни с кем не разговаривать о своём, «о взрослом», и при наличии мало-мальски вменяемого собеседника… Дети – тоже люди. И, по всей видимости, Маргарита Пименовна также была собеседником весьма неплохим. О, она умела понимать и говорить «о детском»!

– Это так интересно! – первой выскочила из комнаты маленькая Анечка Толоконникова. – Бабушка, представляешь?! Оказывается, если по человеку стучать или щупать человека – о нём можно узнать почти всё! Знаешь, что звук печени отличается от звука кишечника? А знаешь, как называется, когда доктор стучит по человеку? Это называется перкуссия! – победоносно глянула она на бабушку. – А когда человеку говорят: «дыши – не дыши!» – это называется аускультация! А когда человеку щупают живот – тогда пальпация! Для всего есть умные слова. Чтобы знать эти умные слова и уметь правильно по человеку стучать – надо учиться в медицинском институте. Я буду педиатром!

Бабушка Ани Толоконниковой улыбнулась:

– Ты будешь переводчиком!

– Я буду педиатром-переводчиком! – ни на секунду не задержавшись с ответом, заскакала жизнерадостной козочкой весёлая, со всеми взрослыми нынче согласная, маленькая девочка.

Затем из комнаты вышла Рита. За её руку держался трёхлетний малыш, другой рукой прижимая к себе пожарную машину.

– Совершенно очаровательный паршивец! – умилённо проворковала Рита.

– Малго холосая! – сказал младший братик Ани Толоконниковой.

– Ах, можете не подрезать ему уздечку, хотя она у него и короткая! Он такой чудесный! – у Риты чуть увлажнились глаза. – Я посоветую вам прекрасного логопеда! – тоном, не терпящим возражений, заявила матушка Всеволода Алексеевича Елене Александровне.

– Мама, ему всего три года! Какой логопед?! – не выдержал Северный.

– Сева, дети в ужасном состоянии! Ими никто не занимается.

– Как это ими никто не занимается?! – возмутилась Елена Александровна. – Я ими занимаюсь с утра до ночи!

– Ага. И в чём же эти ваши «занятия» заключаются?! В том, что дети с утра до ночи смотрят телевизор? Когда вы последний раз гуляли с ними не на засранной площадке во дворе, а в лесу?

– Девочки, не ссорьтесь! – сказал Северный каким-то дурацким киношным голосом. – Кхм… Простите. Елена Александровна, у вас очень вкусный пирог!

– Пилог! – сказал малыш. – Малго сказала, надо есть пилог! – Он потянул Маргариту Пименовну к столу. – Бабуска, дай мне пилога!

– Боже мой! Как вам это удалось?! – радостно защебетала Елена Александровна, благодарно глядя на матушку Северного.

– И свали мне кулиный бульон! – притопнул ножкой малыш. – Малго сказала пить кулиный бульон и тогда я стану класивым здоловенным позалным и меня будут любить все самые плекласные зенсины!

Северный еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Впрочем, Марго всегда умела найти нужные аргументы, если ей требовалось в чём-то убедить мужчину. При жизни отца дом всегда был полон влюблённых в Марго поклонников. Алексея Всеволодовича это ничуть не раздражало, даже льстило. После смерти горячо любимого мужа Маргарита Пименовна избавилась от всех поклонников. Но навыков, судя по всему, не утратила!

После того, как трёхлетка умял два куска пирога с яйцом и луком и сыто уснул прямо у бабушки на коленях, та прошептала Рите:

– Я ваша вечная должница. Какой там должница – раба! Как вам это удалось?! Он ничего не ест, кроме всякой ерунды в ярких упаковках. Не запихнёшь.