Подозреваемые

«Условная линия начала даты и дня установлена не случайно, а сложилась исторически. В XVIII в. русские мореходы и зверобои открыли Америку с запада и, продвигаясь в глубь Аляски, встретились с английскими колонизаторами, проникшими в Америку с востока. Англичане считали тот день субботой, а русские – воскресеньем, и обе стороны были совершенно убеждены в своей правоте.

Подобные недоразумения были известны ещё со времён кругосветного путешествия экспедиции Магеллана в 1519–1522 гг. Чтобы не было путаницы в счёте дней недели и календарных чисел, моряки установили правило: корабль, пересекающий Тихий океан в направлении с востока на запад (от Америки к Азии), пропускает в календарном счёте один день и считает, например, после понедельника 31 декабря сразу среду 2 января. Корабль, пересекающий Тихий океан в противоположном направлении, наоборот, дважды считает один и тот же день.

Эта международная граница перемены чисел проходит по 180-му меридиану…»

Северный оторвался от текста и долго смотрел в карту поясного времени на сто восьмидесятый меридиан.

– И что это тебе дало, дубина? – пробурчал он себе под нос. – Алёна никаких океанов не пересекает, а торчит где-то в Калифорнии. Ты даже понятия не имеешь где! Вот если у меня одиннадцать часов вечера вторника, то, например, в Сан-Франциско сколько?

Всеволод Алексеевич прикрыл глаза и сделал пару каких-то странных вращательных движений руками вокруг своей головы. Видимо, эти пассы символизировали вращение Земли вокруг Солнца. Хорошо, что его в этот момент никто не видел. Особенно родная мать. Вот уж кто бы не удержался от ехидных комментариев и саркастичных замечаний типа: «Что, Севушка, седеет кора головного мозга-то? Патиной покрывается? Дубильными веществами пропитывается? А был бы у тебя сынишка смышлёный или дочурка сообразительная, они бы быстро папе Севе глобус принесли и рассказали бы старому маразматику, сколько сейчас времени во Фриско… А так тебе остаётся только коротать свой бобылий век в компании веществ, стимулирующих мозговое кровообращение. Пока гадить под себя не начнёшь. А потом уже всё – сенильное отделение дурки!»

К чёрту Риту!.. Вот глобус – это тема!

Северный подошёл к полке с глобусом, купленным когда-то в Копенгагене… Крутанул его.

– Полдень сейчас в том Сан-Франциско. Полдень сегодняшнего вторника!.. И всё ты врёшь, матушка! Тебе уж… Ну, не будем цифрами кидаться. Чтобы не нарваться. Но ты же, мать, под себя не гадишь, и кора головного мозга функционирует – дай бог каждому тридцатилетнему!

Зазвонил домашний телефон. Всеволод Алексеевич опрометчиво взял трубку, не удосужившись глянуть на определитель номера.

– Какого лысого ты неделю не отвечаешь на мои звонки, сообщения и письма?! – раздалось гневное контральто.

– Здравствуй, мама, – нежнейше и тишайше промолвил Северный. – Я давно подозревал, что у тебя могучие телепатические способности. Стоило мне о тебе подумать…

– Ах, так ты обо мне думаешь?! Какое счастье, скажите на милость! Это очень любезно с твоей стороны – послать со мной в театр какого-то занюханного аспирантика, ни черта не разбирающегося ни в музыке, ни в манерах! Я, как бездомный пёс, хожу в оперу с каким-то посторонним человеком, не умеющим ни слушать, ни программку даме купить!

– Бездомные псы, мама, в оперу не ходят. Что до программки – надо было ему просто сказать, что она тебе нужна. Ну, не заточены нынешние аспиранты под дам твоего класса. Но они на господские звания и не претендуют.

– Ты мне зубы не заговаривай, старый дурак! Если ты не появишься у меня в ближайшее время и не расскажешь, что это было за представление с этой девкой, претендующей на брак с тобой, то у тебя больше нет матери! И вот ещё что…