Подожди со мной (ЛП)

— Очень четко сформулировано, — говорит она с ухмылкой и на секунду оглядывается через плечо. — Но мы поднимемся наверх. Хочу испытать новое постельное белье, и не могу придумать лучшего случая, чтобы это сделать.

С полуулыбкой помогаю ей слезть с колен и всю дорогу наверх смотрю на ее задницу. Мой член в джинсах расплющен к чертовой матери, и я не могу дождаться, чтобы дать ему возможность легко и свободно войти в нее.

Когда мы входим в спальню, удивляюсь произошедшим в ней переменам. Справа стоит белый письменный стол с серым стеганым креслом, который выглядит чертовски удобным. Ноутбук лежит закрытым на столе. Никакого беспорядка. Никакой жизни. Его установили и до сих пор явно не использовали.

В центре комнаты стоит гигантская двуспальная кровать. Больше, чем та, что у нее внизу. Поскольку я большой парень, меня это очень радует. На кровати — серое льняное покрывалом с разбросанными повсюду подушками, придающими обстановке яркий акцент. Над головой — современная люстра, свет которой Мерседес приглушила, создавая настроение для «исследований».

Желая большего, хватаю ее за руку и притягиваю к себе для поцелуя. Она касается моей груди, толкая назад, пока я не упираюсь ногами в кровать, отчего вынужден на нее сесть.

— Сначала исследование, — отчитывает она меня, словно какого-то непослушного школьника.

— Ты и правда трудоголик, — поддразниваю я.

— Ты и правда сексуальный маньяк, — поддразнивает она в ответ и отодвигается, вставая вне досягаемости от меня. — Итак, давай начнем с чего-то простого. Что происходит у тебя в голове, когда я делаю так?

Она кружится босыми ногами по деревянному полу, низ ее платья взлетает так высоко, что я мельком вижу ее белые стринги и голые ягодицы. Она останавливается, и я поднимаю брови.

— Хочешь услышать чистую правду?

— Конечно, — отвечает она, нахмурив брови, словно собираясь сделать мысленные заметки.

— Честно говоря, поскольку я так уж устроен, моей единственной мыслью было — надеюсь, ты никогда больше не наденешь это платье на выход.

— Что? Почему? — Она с укоризной смотрит вниз.

— Потому что, когда ты сделала это, я увидел все. Так что, либо ты не надеваешь это платье, либо надеваешь под него большие бабушкины панталоны. А еще лучше — мои баскетбольные шорты.

Она смеется над этой мыслью.

— Боже правый, это уж слишком. Хорошо, что ты не мой парень.

Ее ответ заставляет мое лицо слегка напрячься, но я скрываю свою реакцию и повторяю:

— Да, хорошо.

— Ладно, давай попробуем что-нибудь посложнее. О чем ты думаешь, когда я делаю так? — Она наклоняется и снимает крошечные белые стринги, те самые, что я прекрасно видел всего несколько секунд назад. Она выпрямляется и отбрасывает их за плечо.

— Я много о чем думаю, — отвечаю я, проводя руками по обтянутым джинсами бедрам. Мне больно сейчас находиться так далеко от нее, и не думаю, что продержусь долго.

— Ладно, например, что именно? — Она жестом просит меня объяснить подробнее.

Я прочищаю горло, мой взгляд скользит по ней, как по призу, на который я должен претендовать.

— Я думаю о том, что, судя по влаге на моих джинсах, могу сказать, что ты уже промокла. На самом деле, ты, наверное, была такой весь вечер. Точно так же, как у меня был полустояк всего лишь от поездки сюда. Так что, поскольку весь вечер ты пробыла такой мокрой, значит ничто не сможет остановить эту влагу, стекающую по твоим бедрам.

Она делает большой глоток воздуха, будто на секунду забыла дышать.

— А что будет, если ты увидишь, как эта влага стекает по моим бедрам?

Я пригвождаю ее порочным взглядом.

— Естественно, мне придется слизать ее с тебя.

— О, Иисус, Мария и Иосиф, — нараспев произносит она, и в ее голосе слышатся одновременно рыдание, стон и мольба.

Не в силах больше оставаться в стороне, я встаю и делаю три больших шага, оказываясь рядом и возвышаясь над ней. Она босиком и совершенно голая под этим платьем — просто чудо, что я продержался так долго.

Провожу пальцами по ее рукам и чувствую, как по ее коже бегут мурашки. Опустив руку, я мимолетно касаюсь кончиков ее пальцев, и подбираюсь к подолу платья, прокрадываюсь под ткань и нахожу пальцами нежное средоточие ее женственности.

— Как я и подозревал, — хриплю я, когда мои пальцы скользят по ее складкам. — Чертовски промокла насквозь.

— Да, — стонет она, протягивая руку и хватаясь за мой бицепс, чтобы не упасть. Погружаю один палец в ее жар, и ее другая рука взлетает и хватается за футболку на моей груди. — О, боже мой!

— Позволь мне позаботиться об этом, — шепчу я ей на ухо, вытаскивая руку из-под платья.

Не размыкая объятий, я разворачиваю ее и веду обратно к кровати. Она падает на спину, ее голова оказывается на подушке, а рыжие волосы развеваются необузданным веером. Кровать прогибается, когда я опираюсь коленом между ее ног и медленно задираю платье вверх, раздвигая ее бедра.

Смотрю вниз на ее нуждающееся влажное местечко, которое практически дрожит, желая большего. Бросаю на нее последний обжигающий взгляд, спускаюсь вниз и утыкаюсь носом в ее складки. Глубоко вдыхаю.

— Господи, ты пахнешь грехом.