Подопытный материал (СИ)

В конце комнаты громоздилась куча мягких игрушек.

В соседнем помещении под ногами захрустели черепки. На полу лежала битая и неповрежденная керамика: вазы, статуэтки, декоративные тарелки с надписями и рисунками. В дальнем углу высилась горка пластмассовых баночек, футляров, тюбиков, флаконов — косметика.

Прошли до конца коридора. Судя, по развалу битого кирпича, здесь имелся второй выход.

— Товар тут был, — уже наверху сказала Валентина. — Те, у кого торговые точки рядом были, здесь небольшие склады арендовали. Наверно, эти комнаты делились на клетки.

Пожалуй, она права. Думаю, железо в подвале рассыпалось, все ценное растащили соседи. Наверно, они же и всю упаковку на топливо забрали, а про дерево и говорить нечего. Короче, остался бесполезный хлам. Признаться, я надеялся найти что-нибудь интересное.

Катя держит в руке мягкую игрушку — большого грязно-белого зайца.

— Зачем он тебе?

— А вместо подушки будет.

Улыбнулась — и все мое разочарование испарилось без следа.

* * *

Материал для строительства дома мы решили поискать в метро и не прогадали. После трех дней раскопок удалось проникнуть в тоннель. Оказалось, с железом там ничего не случилось: рельсы по-прежнему твердые, а толстые кабели не попадали, а идут по стенкам, опираясь на стальные кронштейны.

Только болт, вынесенный на поверхность, на второй день рассыпался, а рельсы рядом с прокопанным входом тоже начали разрушаться.

Однако главное в том, что метрах в двухстах от входа мы обнаружили стоящий поезд. Четыре здоровенных вагона — по нынешним меркам, огромное богатство! Стеклопакеты, облицовочный пластик, утеплитель, фанера, алюминиевый профиль — можно построить не один дом.

Конечно, вагоны надо сначала разобрать, потом тащить материалы по тоннелю и еще с полкилометра везти поверху. Однако нас восемь человек, и работы мы не боимся.

* * *

Дом мы построили, баню тоже. Входы в подвал очистили, весь хлам выбросили. Теперь у нас и жилье есть, и склад, чтобы сложить урожай и разные ценные вещи.

Все, что может пригодиться в хозяйстве, мы выкапываем из-под земли. Валентина указала на холм, бывший раньше панельной девятиэтажкой, и мы теперь роем здесь. Похоже, до нас там никто не копался.

Мы сняли верхний слой земли с изрядной площади и теперь вдумчиво разбираем развалины. Вернее, этим занимаюсь только я, а остальные под разными предлогами самоустранились.

Когда-то здесь жили люди, ссорились и любили друг друга, воспитывали детей и ухаживали за больными. Сейчас они все мертвы, и живой здесь только я. Все, что принадлежало им, теперь мое, разумеется, если мне это нужно. Иногда я нахожу их самих, точнее, то, что от них осталось — только кости.

Люди, жившие здесь, стали братьями, независимо от того, были или не были знакомы друг с другом, ведь я хороню их в братской могиле.

Все ненужное я складываю в тележку и отвожу подальше. Куски бетона помельче — в тележку, слишком крупные камни разбиваю кувалдой. Обломки шкафа — в мусор, ведь древесно-стружечная плита плохо горит, да еще воняет при этом.

А вот одежда, которая была в шкафу, пригодится. Отнесу домой, там женщины разберутся.

Из обломков торчит провод. Тяну — не поддается. Пока оставлю его в покое. Порвать или обрубить провод я всегда успею. Увожу бетонный щебень. Одна тележка, вторая, третья.

А это что? Похоже, ножка стула. Попробую аккуратно освободить. В любом случае, это вещь ценная, даже если стул ремонту не подлежит. Дерево — это топливо, а мы им не слишком богаты.

Еще несколько тележек щебня.

Показался угол дверного полотна. Тут придется повозиться подольше. Двери сами по себе — ценный строительный материал. Из них и перегородку можно сделать, и на крышу они сгодятся. Увы, целые полотна попадаются редко. Изломанные я разбираю: бруски каркаса идут в дело, а ДВП — в мусор.

Раскопками по-прежнему занимаюсь только я. Васильевич и Николаевич крышу и над подвалом делают, чтобы в него вода не попадала. Женщины и Савельевич на полях и огородах пропадают.

Все мы заняты делом, никто не ленится, но нет и того азарта, который был раньше, когда мы жили рядом с ЗКПД.

Почему? Мы не верим, что нам дадут жить спокойно. Катя утверждает, что «этот голографический придурок» прилетит весной.

С чего она это взяла?

Кстати, вот и моя Катенька идет.

— Сереженька, пошли обедать.

— Сейчас.

— Ой, а чего это ты накопал? Шампунь, крем. А презервативы нам зачем?

— Не знаю. Вдруг, пригодятся — выкидывать жалко.

* * *

Мы готовимся к зиме. Я снимаю грунт еще с одной горки, чтобы освободить развалины другой девятиэтажки. Савельевич и Васильевич в тоннель с другой стороны станции прокапываются. Николаевич самопрялку мастерит, потому что наши женщины собрались прясть и ткать.

Из чего? А из травы, которой шалаши покрыты. Правда, не знаю, зачем им какое-то полотно, ведь я из развалин уже кучу одежды и всяких тканей выкопал.

* * *

Танечка вышла из комнаты и, задумавшись о чем-то, наткнулась на меня.

Ого! А ведь вышла она из комнаты, где Савельевич с Валентиной живут. А Валю я только что на улице видел.