Подопечный

– Не исключаю такой возможности, – глубокомысленно произнес я. А в самом деле, зачем? Эх, мне бы только о Сердце Тьмы узнать. А там.., – Выкрутимся, Мустафа, не боись.

Прошел день, прошла ночь, еще день, и еще ночь.

Мы превратились в походные трупы, ничего не соображающие, бросающиеся на редко подносимую воду, как на… на воду, конечно. По ночам становилось относительно легче. Не так жарко. Но зато в темноте наши погонщики заставляли двигаться быстрее. Мустафе повезло. Он естественным образом умудрялся спать на ходу. Закроет глаза, храпит на всю степь и знай себе ножками передвигает.

А я не могу. Только глаза прикрою, сразу память теряю. И падаю. Меня по башке саданут, я дальше топаю. До следующего мгновенного привала.

Так и дошли. Раза два видели Зинаиду. Вот уж кому счастье привалило. Укрытая материалом клетка представляла собой первоклассное место для отдыха. Если Зинке и воду давали почаще, то лучшего уиккенда ей в жизни не видать.

На третий день нас гнали через небольшое селение. Скорее всего пограничное, так как в нем я не заметил ни одной женщины в гражданской одежде. Повсюду затянутые в броню тетки.

Скажу откровенно, и Мустафа не даст соврать, я не заметил ни одной страшненькой. Все как на подбор. Метр восемьдесят. Так сказать, передовой опорный пункт с уклоном на театр мод.

Но если говорить еще честнее, и снова Мустафа подтвердит истинность слов моих, все наши мысли были только о воде. И когда нам впервые за три дня позволили поваляться в дорожной луже, мы оказались несказанно рады за предоставленную любезность.

На наши выкрутасы собралось посмотреть чуть ли не половина всей армии. Занимательная картина. Два мужика, один в трусах семейных, второй в белых подштанниках, возятся в грязи, пьют мутную, илистую воду и горланят песни о каком-то странном Учкудуке. Дамы крутили пальцами у висков, а нам, ну честное слово Странника, было так хорошо.

Через полчаса, нас вытащили из порядком усохшей лужи и погнали дальше. Здесь мне на ум пришло высказывание известной народной героини, что-де, не пейте козлы из первой попавшейся лужи. Может и не стоило говорить, но спустя час после купания, мы оказались в гордом одиночестве. Наша охрана, мужественно перенося все выпавшие на их долю мучения, шла метрах в пятидесяти от нас, старательно прикрывая носы. А позади арестантского картежа на целых десять километров не видно было ни единой живой души.

– А пошли они все, – высказывался на этот счет ангел, – Давали бы пойло нормальное, не нюхали бы.

Это единственное, что нас позабавило во время перехода (когда-нибудь он войдет в историю, как великий трехдневный переход Странника через степь).

Конечно, в подобном антисанитарном виде нас в город не пустили. Закинули для начала в речку, дали по куску пористой коры и по обрубку мыла.

– Вот где благодать, – шептал Мустафа, старательно соскребающий грязь с шеи, – Эй, подружки, спинку не потрете?

Я то эти слова нормально воспринял, так как уже слышал, но стоящие на берегу охранницы только бровью повели.

– Бессердечные они, какие-то, – пожаловался Мустафа.

– Это точно, – согласился я, – Давай-ка лучше я тебя поскоблю. Заодно и поговорим.

Я принялся снимать с ангела слои налипшей грязи.

– Может нырнем поглубже, да на ту сторону реки. А там, смотри леса какие, уйдем.

– Не получиться у нас ничего, – ангел попытался вытащить грязь из уха, но засунутый туда палец основательно застрял, – Зинка у них. Нельзя без нее уходить. К тому ж посмотри на нас. Без одежды, голодные, оружия нет. Куда нам. Все отобрали. Не уйти нам.

Я вынужден был согласиться с хранителем.

Город хруков, куда нас доставили, вернее пригнали через час после промывки, совершенно разнился с городом лилипутов. Аккуратные, правда без всякого баловства в виде цветочков и занавесок в горошек, дома. Прямые улицы, где на каждом углу встречались вооруженные до зубов воительницы, чистота и порядок. В чем, в чем, в приличности хрукам не отказать.

Что меня удивило, так то, что совершенно отсутствовали даже подобия защитных сооружений типа стен или наполненных горячей ртутью рвов. Очевидно племя женщин чувствовало свою силу и надеялось только на нее.

Дворец правительницы представлял из себя скорее загородную виллу, нежели замок. Этакое одноэтажное бунгало, размером с хороший стадион. А посредине башня, в небо упирается. Перед стадионом лужайка. Сюда нас и притащили.

Охранницы перепоручили нас внутренней страже, которая разгуливала по территории в огромном количестве и была менее подвержена тяге к металлу. Только короткие, ниспадающие туники, перехваченные в поясе широким ремнем, да небольшие мечи.

Не знаю как Мустафа, а мне все это оказалось в новинку. У нас в деревне подобное можно увидеть или только по телевизору, или в клубе, куда изредка заглядывали городские самодеятельности. И все равно, столько симпатичных особ мне приходилось видеть впервые.

– Мустафа, прекрати пялиться. Это неприлично, – одернул я ангела, провожающего взглядом каждую женщину, – Ты лучше вбей себе в голову, что эти фурии не церемонятся с такими как мы.