Подонок, ты будешь думать, что меня больше нет...

Но, словно в защитном рефлексе, я отторгала жалость и моральную горечь. Все,

что я ощущала сейчас, это невыносимую злость и жгучую ненависть к Медичи,

которые достигли своего пика. Сейчас я желала ему смерти.

Раз за разом я пыталась встать на ноги, но, поняв, что пока что не могу этого

сделать, несколько минут смиренно сидела. Вытирала кровь с лица тыльной

стороной ладони и старалась привыкнуть к боли.

Ко мне все так же никто не подходил. Да и двор из-за ливня все еще был

практически безлюдным. Лишь спустя минут пятнадцать, несмотря на то, что

ступеньки были влажными, кто-то сел рядом со мной.

Сначала я ощутила, как мужская рука коснулась моих волос, которые на дожде

начали крутиться, а потом я увидела во второй руке этого человека ту самую папку

с результатами анализов и со справками от врачей. Только после этого я

обернулась к тому, чью грубую ладонь все еще ощущала в своих волосах.

Конец первой части

Ощутив, как от прикосновения грубой ладони к моим волосам по коже пробежались

колючие мурашки, я тут же обернулась и посмотрела на того, кто сидел рядом со

мной.

- И как же так получилось, что ты жива и теперь находишься тут вместо Фелисы? —

в глазах Батисты, как всегда, не было ни одной эмоции. Полнейшая темнота и мрак.

Но я физически почувствовала, с каким тяжелым вниманием парень всматривался

в мое лицо, продолжая пальцами сжимать мокрые пряди волос.

- ТЫ... - я запнулась. Батиста застал меня врасплох и первые несколько секунд я не

знала, что сказать. Тем более, мне было тяжело думать от того, что нерв в

сколотом зубе невыносимо сильно ныл, чуть ли не разрывая голову на части

болезненными ощущениями.

Не получив ответа, Батиста склонился надо мной, так, что теперь наши лица

разделяло лишь несколько сантиметров. От того, как парень всматривался мне в

глаза, словно в этот момент намеревался поглотить душу, мне стало не по себе.

Вот же жуткий тип.

- Отвечай, Ромола, - сказал он, после нескольких секунд молчания.

- Отпусти, - прошипела и. в надежде увеличить расстояние между нами. уперлась

ладонями в торс парня.

- Как ты осталась жива? И почему притворяешься Фелисой? - спросил Батиста. От

меня он все же отстранился и отпустил волосы.

На Батисту я посмотрела из-под лба. Нервно и настороженно. Словно маленькая

собачонка на огромного ротвейлера. Мне было очень больно, а боль

провоцировала во мне вспышки лихорадочной взбудораженности.

- О чем ты? - хриплый голос и рефлекторный ответ В нем сработало мое заветное

правило - всегда и всем говорить, что я Фелиса. В этом состоянии я только и могла,

что доверяться своим инстинктам. Правда, уже начинала чувствовать, что они не

работают.

- Можешь больше не притворяться, - сухо сказал парень. — Я все равно узнаю

правду.

Батиста не являлся голословным и я понимала, что если он захочет, узнает все. Вот

и пришел конец моему прикрытию. Сейчас уже не было смысла притворяться и

продолжать эту нелепую игру.

Может, это и к лучшему. Мне было слишком больно и паршиво, чтобы продолжать

держать на лице маску своей сестры.

За последнее время я привыкла вести себя, как Фелиса, но в этот момент, несмотря

на паршивость состояния, расправила плечи и выпрямилась. Даже говорить стала

более уверенно и громко. Наконец-то я стала самой собой.

- Как ты понял? - поинтересовалась, после чего задала второй интересующий меня

вопрос: - Медичи тоже уже известно?

- Если бы Винченсо знал, он уже был бы здесь, - так же ровно, без какой-либо

интонации ответил парень, хотя мне казалось, что сказаны эти слова были

невзначай, ведь больше внимания парень уделял изменению в моем поведении.

Да, сейчас я была такой, какой он привык меня видеть. Такой, которую знал уже

четыре года.

- Они так был только что тут, - я фыркнула, вытирая губы тыльной стороной

ладони. Правда, этим я только сильнее размазала кровь по лицу. Несколько секунд

я думала, а потом спросила: — Это правда, что я что-то значила для Медичи? - у

меня язык не повернулся сказать слово «любил». Как по мне, Винченсо и любовь —

вещи не совместимые и то, что он делал со мной, до сих пор мне мало напоминало

проявление симпатии. — Что вообще происходит, Батиста?

- Ответь на мои вопросы, - тоном, не терпящим возражения, сказал парень.

Я прищурила взгляд, пытаясь бороться с тем, что у меня от боли начал дергаться

глаз. Несколько секунд сомневалась, а потом все же ответила:

- Летом при взрыве сгорела Фелиса. Я же оказалась в коме. Первую помощь мне

оказали, но, в дальнейшем, лечили по страховке сестры. У моей срок годности

истек.

Я не стала вдаваться в подробности. Прекрасно понимала, что этих слов Батисте

будет достаточно, чтобы понять всю махинацию со страховкой, из-за которой

теперь для общества я была не Ромолой, а Фелисой. Единственное, я не стала

уточнять, что еще была махинация со стоматологом, ведь только по зубам нас с

сестрой могли различить. Все это сейчас ненужные нюансы.

- Почему ты сразу не пришла к Винченсо? Он бы помог. Стольких проблем можно

было бы избежать, - Батиста выглядел мрачно. Как и ожидалось, его совсем не

впечатлило то, что я переступила закон. Для этого парня, точно так же, как и для