Подонок (СИ)

произнес он. — Так было всегда. Так и останется. Не сомневайся в моей верности тебе.

Я подошел к нему и хлопнул по плечу.

— Знаю, брат, знаю. Иди к ублюдкам, скажи, что деньги будут вечером.

Сэм кивнул и скрылся в глубине камеры. Дан взглянул на меня.

— Я тоже не сомневаюсь, Арман. Просто если не они нас грохнут, то убьет голод или дикие звери в местности!

Я ответил ему гулким молчанием. Они все были до чертиков напуганы происходящим с ними. Никто не ожидал, что Роза сдаст нас отцу с генералом, а сама благополучно выскочит замуж за его сынка, и переметнется на их сторону. Ее поступок подорвал все, во что мы свято верили. Многие батальоны разгромлены, как и надежда многих. Кто-то окончательно сломался, а кто-то, как я и мои парни, закалился и идет дальше. Мы не остановимся.

— Ты хочешь сгнить заживо здесь?

Дан судорожно затряс головой.

— Конечно, нет! но нас ничтожно мало по сравнению с ними…

— Мы всю жизнь к этому готовились, обратной дороги нет, Дан!

Он оперся о стенку, больше ничего не сказав, но во взгляде, который все еще покоился на моем угрюмом лице, я видел недосказанность. Он не решался задать мне некоторые вопросы, на которые я до сих пор непредсказуемо реагировал.

— Если ты хочешь узнать про нее, то можешь не переживать, — проговорил я, злобно оскалившись. — Я лично оторву ей голову. Я убью ее.

Дан сохранял молчание. Сказанные мною слова отдавались в голове многослойным эхом, проносились по телу буйствующими волнами. Я старался не произносить ничего подобного вслух, желая оставить мысли о ненависти к Розе при себе. Это было настолько сокровенным и причиняло мне колоссальную боль, что, делясь с кем-то, я испытывал уязвимость.

— Да, я убью ее, — с нажимом повторил я, так как чувствовал недоверие

Дана. — Но тронуть ее могу только я, и умрет она лишь от моих рук.

Дан горько усмехнулся, подняв взгляд на потолок.

— Ты ее любишь, поэтому не тронешь. Не простишь, но убить не сможешь.

Я заиграл желваками.

— Плохо ты меня знаешь.

Он сполз по стене, присев на корточки.

— Если ты этого не сделаешь, то моя рука не дрогнет. Будь уверен, Арман.

Из-за нее погибла Мария.

Я сделал шаг вперед и замер.

Что, черт возьми, я собирался сделать? Ударить его? Нет. Я не поступлю так.

Дан прав. Роза заслужила быть убитой им, но… он не посмеет, так как я не позволю.

Этой предательнице предстоит увидеть в лице своего убийцы меня. Никого другого.

Не раз думал, как она умрет, как когда-то погиб и я. Умер в тот же миг, когда узнал имя предавшего. Я, мои друзья, многие люди — мы были так близки к тому, чтобы нанести достойный удар по генералу и его людям и столь ненавистному отцу Розы. Мы были в шаге от масштабного плана по уничтожению нынешней власти и установлению демократии. Но затем все рухнуло с легкостью карточного домика.

Быстро и незначительно. Словно не было никакого плана.

Я коснулся пальцами решетки, сжал ими прутья. Они такие же холодные, выкованные из железа, как и я.

— Розу никто не тронет, — сквозь зубы процедил я. — Я не бросаю слов на ветер, Дан. Она умрет от моих рук, и эта тема закрыта.

Сделал глубокий вдох, на секунду плотно сомкнув веки. Тут же увидел до боли родной образ. Почему она до сих пор является мне, мучает своей ангельской красотой и заставляет сердце колотиться с чудовищной скоростью?

Предательство не имеет срока давности. Лампада наших чувств давно угасла. Всё кончено, всё изменилось в тот момент, когда Роза приняла решение за нас двоих, приняла решение предать меня и наших людей. Теперь она жена сына моего злейшего врага, а ни моя Роза.

Горы давно погрузились в сон. Даже не слышен был лай гребаных овчарок.

Против воли предался воспоминаниям о днях с Розой, когда мы были счастливы и одинаково смотрели в будущее. Когда, я так сильно любил её.

Сидел на корточках и курил, безотрывно глядя вдаль. На многие мили

Простирались горы, а за ними большие города ге казалось будет всё по-другому, где только будут я и она… За ними призрачная, но все же надежда на новую жизнь. А так же политика, которая разрушила все на своем пути, подобно урагану.

Эти мрази думают, что, позволив умереть стольким людям, они останутся победителями? Как бы не так.

Мы будем жить.

Если Генерал и его сын думали, что если упекут меня в своей тюрьме и тем самым усмирят, то они никогда еще в своей жалкой жизни так не ошибалися. Мое пребывание здесь не являлось помехой. Я не остановлюсь на полпути, не брошу то, ради чего потерял все, к чему стремился с детства.

Я отомщу им. Даже если придется проделать этот путь в одиночку. Так и сделаю. Наверное, отчасти мне стоит поблагодарить Розу. Если раньше в моем сердце еще существовала светлая сторона, то сейчас внутри царила бескрайняя тьма.

Я буду убивать, буду грызть, но уже не стану прежним и не сумею забыть то, через что прошел из-за нее.

«20 сентября»

Роза