Подобно тысяче громов

Шлепая под осенним дождем, Антон повторял себе под нос, точно мантру: мне ничего не грозит, мне ничего не грозит. Смысл мантры, как известно, заключен не в словах, а в их звучании, но слово и звучание совпадают только в сакральных языках. Сакрален ли русский язык? И если нет, то каков подлинный смысл этой мантры? И есть ли он вообще? Сработают ли слова как заклинание - а если да, то как именно? Может, на языке, внятном Неведомым Божествам, мне ничего не грозит значит сегодня я умру. Впрочем, может, так оно и есть на самом деле: что тебе может грозить, если знаешь, что умрешь сегодня?

Резкий гудок за спиной. Блестящие под дождем черные бока иномарки - сразу видно роскошной. Впрочем, Антон не разбирался в машинах и считал любую иномарку роскошной. Возможно, подумал он, на этой машине уже много лет неприлично ездить. Надо Костю спросить, пусть объяснит, что к чему.

За рулем сидел Леня Онтипенко. Подбросить? спросил он.

Антон кинул мокрый рюкзак в багажник и сел на переднее сиденье. Из динамиков Борис Гребенщиков пел что-то про кокаин.

– А вы еще слушаете БГ? - спросил Онтипенко.

– Ну, редко, - ответил Антон. - Лет пять назад слушали.

– Да, - кивнул Онтипенко, - сейчас Гребень уже не тот.

– Я хаус сейчас слушаю, - сознался Антон.

– Хаос? - переспросил Онтипенко.

– Ну, электронную такую музыку, - сказал Антон. - Знаешь, техно, транс… всякое такое.

Онтипенко кивнул. Откуда-то из-под темной воды по-прежнему доносился голос Гребенщикова.

– Ты не знаешь, - спросил Онтипенко, - зачем нас Сидор собирает?

– Ну, кажется, хочет довести до конца расследование. - И, поколебавшись, Антон прибавил: - Его как-то смерть Зубова взволновала.

– А чего Зубов? Передознулся?

– Нет, застрелили.

– Наверное, какие-то драгдилерские дела, - сказал Онтипенко после паузы.

– Может быть, - промямлил Антон. - А ты откуда с ним знаком?

– Не помню уже, - ответил Леня и поправил очки. - В каком-то клубе встретились, кажется. Я хотел у него чего-нибудь взять… ну, для писателей.

– Для каких писателей? - удивился Антон.

– Понимаешь, - сказал Онтипенко, - я когда-то писал стихи, а сейчас разучился. И я вспомнил, что многие поэты - Бодлер, Эдгар По, разные другие - ну, типа, находили вдохновение благодаря наркотикам. Вот я и подумал: может, если я уколюсь или таблетку приму - то у меня все получится?

– Я как-то сомневаюсь, - честно сказал Антон. - Вещества - они, конечно, открывают всякие врата восприятия, но чтобы стихи писать - это же талант нужен. То есть писать под травой - милое дело. Только сплошная фигня получается.

– А какое дело Сидору до Зубова? - спросил Онтипенко.

– Ну, есть подозрение, что как раз Димка и продал эту марку… ну, которую Женя приняла.

Сказав это, Антон понял: на самом деле подозрение ни на чем не основано. Точнее - основано только на убеждении Антона во внутренней связи смертей Жени и Милы.

– А откуда вообще взялась идея, что это - убийство? - спросил Онтипенко.

– Известно, что от кислоты никто еще не умирал, - сказал Антон.

– Ну-уу, - протянул Онтипенко, - я в этом не так уверен. Это ты, что ли, Сидору сказал? И он тебе поверил?

– Не только я, - ответил Антон. - Вот Альперович тоже говорил.

– Альперович тоже говорил? - удивился Онтипенко.

– Ну да. Он же первый пришел к Владимиру и…

Их беседа в самом деле напоминала Антону допрос. Только почему-то подозреваемый допрашивал его. Антон решил перехватить инициативу:

– А правда, что вы с Женей были любовниками?

– Мы любили друг друга, - сказал Онтипенко. - Вот это - правда.

Вдалеке показались ворота усадьбы. Перед лицом Антона дворник машины рисовал полукруг на ветровом стекле, и дом вписывался в этот полукруг, точно в раму.

– А почему она не развелась с Ромой?

– Ты думаешь - из-за денег? Ничего подобного. Деньги у нее были. У нее не хватало сил. Развод - это всегда страшно трудно. Ты Поручика спроси. Ей нужно было откуда-то взять энергию, найти в себе силы, опереться на что-то…

– Сдвинуть точку сборки, - подсказал Антон.

Кажется, Онтипенко не услышал.

– Снова почувствовать себя молодой, - продолжал он. - Тогда бы - да, тогда бы она развелась.

Ворота мягко открылись, и "вольво" въехала во двор. Увидев припаркованный во дворе "мерседес", Онтипенко удивился:

– А кого мы сегодня поздравим с обновкой?

– Альперовича, - раздался голос Романа.

Антон поднял голову. Сидор и Роман стояли на крыльце. Оба немного смущены - Сидор водил по телу приятеля какой-то палкой, напоминающей милицейский демократизатор.

– Это что у тебя? - спросил Онтипенко. - Металлоискатель?

Сидор серьезно кивнул.

– Да. Я решил всех проверить на тему оружия. Слишком много трупов уже.

– Да ты сдурел - проверять. Сказал бы - мы бы сами не брали. - К изумлению Антона, Онтипенко сунул руку под пиджак и отстегнул кобуру. - И что дальше делать?

– Дальше, - ответил Сидор, - мы пойдем в дом, запремся и будем разбираться, что к чему. А потом сядем по машинам, пристегнем пистолеты и поедем по домам. А до этого никто из дома не выйдет.