Поднимаясь ко мне

– Что? Это невозможно! Если нужно обязательно брать с собой кого-то, почему не тебя? – Чем больше я об этом думаю, тем сильнее мне нравится такой сценарий – в таком случае и Кэш окажется в безопасности.

– Гевин… самый способный из нас. Ты с ним будешь в безопасности, что бы ни случилось.

– Ты полагаешь, армия бандитов будет осаждать меня в доме моей матери?

– Я ничего не полагаю. Но хочу быть готовым… ко всему.

– Если Гевин самый подкованный, может, лучше послать его улаживать дела с Нэшем?

– Я должен пойти и все сделать сам. Нэшу я доверить это не могу. Мне нужно удостовериться, что дело сделано и сделано правильно. Я не могу допустить, чтобы они тебе угрожали, Оливия. Это нужно предотвратить.

– Но… но…

Не могу придумать другого аргумента, кроме одного: хочу, чтобы он был со мной и не подвергался опасности. Но этого явно недостаточно, чтобы Кэш изменил план.

– Это лучший выход. Единственный выход. Поверь. Можешь?

Голова Кэша слегка отклонена в сторону, и он заглядывает мне в глаза. Так искренне.

Чувствую, что сейчас расплачусь. В горле стоит ком, и я не могу говорить, даже не пытаюсь, просто киваю и устремляю взгляд на губы Кэша.

Он снова нежно обнимает меня, перебирает волосы, гладит по спине.

– Я тебя не дам в обиду. Обещаю.

– За себя я не боюсь, – бормочу я, уткнувшись ему в грудь.

16 Кэш

Поездка с Оливией до отеля – особого рода пытка. Хотя я упивался этой женщиной всего час назад, все равно ощущаю знакомое подергивание дружка между ног, когда она кладет руки мне на живот слишком низко. Глаза у меня открыты, но перед ними стоит картинка: маленькая ручка Оливии обхватывает мой член, а губы смыкаются вокруг блестящей головки.

От таких навязчивых мыслей не легче.

Второе, что мучает меня: я оставляю Оливию в чужих руках. Как это вынести! Я сказал ей, что Гевин самый опытный, и это, вероятно, правда, с технической точки зрения. Но мне кажется, никто не станет рисковать ради нее так, как я, никто не будет так заботиться о ее безопасности, как я заботился бы. Как забочусь.

Но так надо. Одно мое присутствие рядом – и беда на пороге. Это неизбежно. Пока я не возьму ситуацию под контроль, быть под опекой Гевина – лучший выход для Оливии.

* * *

Оливия молчит всю дорогу, пока мы идем через холл, поднимаемся в лифте, заходим в номер. Она не произносит ни слова, убирая обратно в сумку то немногое, что успела вынуть. Мне хочется как-то разрядить обстановку. Нехорошо, если она уедет в таком настроении.

Прежде чем Оливия застегивает молнию сумки, я выхватываю ее трусики и поднимаю вверх.

– Можно я возьму это? Обещаю, что не буду вывешивать их в баре.

– Отдай, – уныло говорит Оливия и протягивает руку.

Я отдергиваю трусики, и ее пальцы ловят воздух.

– Нет. Думаю, я заработал хотя бы одну пару.

– Значит, ты любитель женского нижнего белья? Никогда бы не догадалась.

– Их не делают достаточно большими для того, что́ я мог бы туда положить, – поддразниваю я.

На это она с ухмылкой отвечает:

– Ладно. Оставь себе. Думаю, мне хватит тех, что остались.

Я заглядываю к ней в сумку.

– О, и правда. Тебе хватит. Полагаю, ты не будешь менять их часто, пока меня нет рядом.

Я дарю ей свою самую задорную улыбку и при виде розовеющих щек чувствую себя вознагражденным.

– Может быть. Но на самом деле одна только мысль о тебе сказывается на состоянии моего белья, и ты, пожалуй, задолжал мне несколько пар. Припоминаю, что две были порваны.

– М-м. Верно. Как я мог забыть? Странно, что твой отец не услышал всех твоих стонов.

У Оливии отпадает челюсть, а щеки вспыхивают ярче.

– А может, твоих. Помнится, ты был очень воодушевлен.

– Да, детка, очень. Ты делала для меня такие изысканные вещи, что мне хотелось ответить тебе тем же.

– Хм. Я вполне уверена, что у тебя получилось.

– Слушай, почему бы тебе случайно не оставить все это дома у своей матери? Если ты вернешься без них, обещаю, ни секунды не пожалеешь об утрате.

– Коммандос – это не для меня. Если бы речь шла о Джинджер…

– О боже! – восклицаю я, закрываю глаза и отворачиваюсь.

– Что? Джинджер великолепна!

– Если ты говоришь о такого рода штучках.

– О какого рода штучках?

– Ну, она просто… слишком блондинка, и слишком… много пластики, и такая вся… кошачья.

Оливия хохочет:

– Я думала, парням все это нравится.

– Некоторым – да.

– Ну, тебе-то тоже. Это очевидно. Тарин такая же, только у Джинджер есть индивидуальность.

– Ладно, раньше мне нравились такие девицы. А теперь я предпочитаю таких, как ты. Самых лучших. Все остальное в сравнении с тобой кажется дерьмом.

– Ну уж это для меня слишком – вызывать в твоем воображении образ дерьма без трусов.

– Давай не будем смешивать в одной фразе трусы и дерьмо.

– Ты первый заговорил о трусах и их отсутствии.

– О боже мой! Я уже этого не помню. Столько травмирующих слов было сказано с тех пор.

– Это было сорок пять секунд назад.

– Говорю тебе, я травмирован.

Оливия снова смеется, и на этот раз глаза ее радостно искрятся. Мне это нравится.

17 Оливия

Из-за шуток Кэша легко забыть о том, что́ скоро произойдет, однако резкий стук в дверь возвращает нас в реальность.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Гевин.